«Раньше смерти не помрем!» Танкист, диверсант, смертник

«Раньше смерти не помрем!» Танкист, диверсант, смертник

Вторая Мировая была для России не только Великой Отечественной, но и продолжением Гражданской войны — немало белых офицеров пошли на службу Рейху, считая Сталина худшим злом, чем Гитлер. И летом 1941 года им суждено сойтись в бою — советскому танкисту на тяжелом штурмовом КВ-2 и русскому поручику-белоэмигранту, ставшему диверсантом немецкого элитного полка специального назначения «Бранденбург-800»…Что за злой рок заставляет русских людей, готовых отдать жизнь за Родину, стрелять друг в друга? Почему их судьбы не просто переплетены, а намертво спаяны в адском пламени братоубийственной войны? Чья правда права? Каково это — выбирать из двух зол? И долго ли еще русские будут воевать против русских?

Жанры: О войне, Историческая проза
Серии: -
Всего страниц: 87
ISBN: 978-5-699-68345-1
Год издания: 2014
Формат: Фрагмент

«Раньше смерти не помрем!» Танкист, диверсант, смертник читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

1

Сначала была баня. Именно баня — рубленая, приземистая, пахнущая изнутри чисто выскобленными деревянными полами, с березовыми вениками и дубовыми кадушками, стянутыми клепаными металлическими обручами. И жар был что надо. Плеснуть из ковшика с резной ручкой холодной водицы на раскаленную каменку да бегом после этого заскочить на верхний полок и лежать, расслабившись душой и телом, — одно удовольствие! Баня была самая что ни на есть русская, настоящая — хоть и стояла она на окраине провинциального польского городишки. Бане было, пожалуй, лет пятьдесят, не меньше. Она пережила войны, революции, распады империй, становление и крах национальных государств. И теперь, похоже, готовилась пережить нечто подобное вторично. Да что там готовилась — уже начала. От независимого польского государства в очередной раз не осталось и следа. Германский вермахт стоял на новой восточной границе, за которой таилось манящее и пугающее одновременно бесконечное пространство. А еще в те дни выдалась сильная жара — на дворе была середина июня 1941 года.

У привыкшего за последнее время к казарменным душевым личного состава баня вызвала массу положительных эмоций. Со знанием дела и явным удовольствием то и дело плескали из ковшика воду. С улыбками, заслышав шипение, в клубах пара заскакивали на полоки́. В плавающем у потолка мареве звонко и хлестко свистели, рассекая горячий воздух, свеженаломанные веники, устилая пол молодыми березовыми листочками.

А потом выдавали обмундирование. Немецкую форму было приказано сдать. Во двор был загнан большой трофейный трехосный грузовик «Шкода» чехословацкого производства. В его тентованный кузов поближе к кабине, подальше от случайных глаз, были задвинуты длинные деревянные ящики и объемистые тюки, перехваченные бечевкой. Прямо как готовые к отправке бандероли на рейхспочте. Ближе к откидному заднему борту стояло несколько коробок, из которых как бы невзначай выглядывали продолговатые банки тушенки в белых бумажных этикетках с распростершими крылья черными имперскими орлами. Грузовик вчера совершал рейс на продовольственный склад.

— Unterfeldfebel Heunter Zeuler, spezielle Lehr-Baustein Bataillon [1], — прочитал днем ранее в протянутых сопроводительных документах сухопарый пожилой офицер немецкой интендантской службы.

— Jawohl, Herr Mayor! — щелкнул каблуками стоявший перед ним.

Майор, слегка прищурившись, посмотрел сквозь пенсне в золотой оправе на прибывшего к нему визитера. Унтер-фельдфебель, лет сорока пяти, кадровая выправка, общеармейская форма с петлицами сапера, чуть сдвинутая на сторону пилотка на голове.

— Sie haben besondere Aufgabe… [2] — чуть понизил голос майор, и глаза его за стеклами пенсне сощурились еще больше.

— Jawohl, — последовал такой же четкий и бесстрастный ответ. Чуть приподняв подбородок, приехавший совершенно спокойно сосредоточил на майоре взгляд своих серых глаз.

Интендант рассматривал его еще мгновение — чуть выше среднего роста, немного худощавый, но крепкий и жилистый. Правильные черты лица, на котором слегка обозначившиеся складки выдают возраст. Под пилоткой коротко стриженные русые волосы, чуть тронутые сединой на висках. Мундир застегнут на все пуговицы. Лицо арийское, впрочем, скулы, пожалуй, чуть широки. Такое лицо может быть как у немца, так и у славянина…

— Also, kommen Sie bitte… — прервал несколько затянувшуюся паузу майор. И, сделав приглашающий жест рукой, первым вошел через устроенные, судя по свежим выбоинам в стене, совсем недавно, но уже аккуратно выкрашенные в серый шаровый цвет металлические ворота. Они вошли в здание старой кирпичной кладки.

Внутри было прохладно. Майор шел первым по большому сводчатому залу. Унтер-фельдфебель следовал за ним. Гулко отдавались шаги в старинном помещении. На полу аккуратными рядами выстроились штабеля ящиков со всевозможной маркировкой, нанесенной в одинаковых местах черной краской по трафарету. Здание представляло собой некогда старую казарму русской императорской армии, коих было множество возведено в Привисленском крае на рубеже XIX — ХХ веков. Затем казармой пользовались поляки, а осенью тридцать девятого в нее заехал интендантский склад вермахта, слегка переделав внутреннюю и внешнюю планировку под свои нужды. Зашли в самую дальнюю угловую часть. За много лет до нее, похоже, не доходили руки ни у поляков, ни тем более у немцев. Однако длинные зеленые ящики без маркировки и перевязанные бечевкой тюки были принесены сюда совсем недавно. Они были заботливо прикрыты со всех сторон охапками сена. Как будто случайно, перед ними на полу, загораживая единственный подход, громоздился всевозможный хлам: поломанные и разобранные старые кровати с панцирными сетками, перевернутые деревянные тумбочки, сваленные в кучу сплющенные кружки, манерки, обрывки кожи, керосиновые лампы и еще невесть что. Все это было покрыто слоем битого кирпича и осколками стекла. Майор остановился. Приехавший оглядел открывшуюся картину и уверенно сделал шаг вперед. Ногой отгреб мусор и кирпичную крошку. Жалобно звякнул, покатившись в сторону, измятый и запыленный самовар. Унтер-фельдфебель присел на корточки, провел пальцем над носиком самовара с потерянным краником. На тусклом, серебряного цвета боку самовара блеснули выбитые медали и отчетливо видимая надпись «БаташовЪ, 1894». Унтер-фельдфебель поднял глаза, огляделся по сторонам. У стены стояла полуразрушенная деревянная пирамида для трехлинейных винтовок. Стертая и выцветшая, над остатками пирамиды на привинченной к кирпичам табличке еще читалась надпись по-русски: «1-й взводъ». А рядом на торце какой-то рассохшейся то ли полки, то ли дверцы, отчего-то совершенно не тронутая временем, красовалась выведенная чернилами подпись с мудреными завитушками: «7-й роты старший унтер-офицеръ Николай Ря…» Фамилия старшего унтер-офицера была безвозвратно утеряна.


Еще от автора Александр Владимирович Лысёв
«Поворот все вдруг!». Укрощение Цусимы

Эта проклятая война сломала нашу историческую судьбу, оборвав стремительный взлет Российской империи. Это позорное поражение стало прологом к русскому апокалипсису XX века. А если бы Цусимской трагедии не случилось? Если бы Николай II был предупрежден о скором нападении японцев? Если бы наш флот не дал застать себя врасплох и нанес упреждающий удар по противнику? Можно ли было выиграть русско-японскую войну наличными силами и средствами? МОЖНО!В этом романе нет ни «попаданцев», ни фантастического оружия, ни одного выдуманного корабля или воинского подразделения – и тем не менее Россия одерживает победу над Японией.


Т-34. Выход с боем

Февраль 1944 года. После ожесточенного боя с немецкими «Пантерами» советские танкисты попадают во вражеский плен. После нескольких попыток побега капитана Терцева и его мехвода Ветлугина переводят в лагерь, обслуживающий полигон, где немцы учат своих артиллеристов поражать советские танки. За капитаном ведется строжайший надзор – его ни на минуту не оставляют без присмотра. Но в голове Терцева рождается план дерзкого побега. Он с Ветлугиным угоняет Т-34 прямо из-под огня врага. Удастся ли нашим танкистам прорваться к своим из глубокого немецкого тыла? И кто из них поставит победную точку в противостоянии с фашистскими танковыми асами, расписавшись на стене поверженного Рейхстага?


Погибаю, но не сдаюсь! Разведгруппа принимает неравный бой

Новый роман от автора бестселлера «Не отступать! Не сдаваться!». Кровавая «окопная правда» 1945 года. Последний бой, он трудный самый!Хотя Красная Армия теснит противника на всех фронтах, немцы продолжают оказывать отчаянное сопротивление. Не спешат сложить оружие и союзники гитлеровцев – венгры, хорватские усташи, власовцы, белогвардейцы из Русского корпуса. По накалу боев и тяжести потерь эти последние сражения Великой Отечественной зачастую не уступают мясорубке 1941 года…Из всей разведроты капитана Маркова в строю осталось меньше взвода, но их вновь отправляют в самое пекло, в смертельно опасный рейд по вражеским тылам.


Не отступать! Не сдаваться! Кровавое лето 1942-го

Кровавое лето 1942 года. Прорвав фронт, немецкие войска рвутся к Волге и Сталинграду. Разгромленные части Красной Армии откатываются на восток. Уже опубликован беспощадный сталинский приказ № 227 «Ни шагу назад!», уже созданы первые штрафбаты, а заградотряды обязаны «истреблять паникеров и трусов на месте», расстреливая их без суда и следствия.Когда приходится выбирать между своей и немецкой пулей, между штрафной ротой и пленом — выход один: не отступать! не сдаваться! стоять насмерть, искупая собственной кровью чужие ошибки и грехи…Новый роман о самых кровавых боях 1942 года! Жестокая «окопная правда» Великой Отечественной!


Ложь от Советского Информбюро

Книга построена на основе личных военных дневников солдата Василия Чуркина и сообщений Советского Информбюро. У читателя есть редкая возможность не прислушиваться к чужим выводам, а самостоятельно сравнить официальный взгляд на картины боев со взглядом на них из окопа, что называется, в режиме реального времени. Сводки соотнесены по датам и месту с дневниковыми записями Василия Чуркина. На этом контрасте становятся очевидными не только «полуправдивость» официальной версии, но и все ее замалчивания и откровенная ложь.


Рекомендуем почитать
Что подумал он обо мне?

Герои рассказов А. Ткаченко — промысловики, сельские жители, лесники — обживают окраинные земли страны. Писатель чутко улавливает атмосферу и национальный колорит тех мест, где ему пришлось побывать, знакомит читателя с яркими, интересными людьми.Внутренний монолог «сезонницы», укладчицы рыбы на рыбозаводе, которую взволновал взгляд корреспондента с блокнотом.


Тридцать семь и три

Действие повести «Тридцать семь и три» происходит на Дальнем Востоке в туберкулезном санатории. Это произведение о преодолении страданий, о вере в жизнь, исполненное истинного оптимизма.


Страна Городов 1-4

Повести-сказки для младшего школьного возраста. Ключ от города колдунов. Тайна города волшебников. Город королей.Иллюстрации черно-белые и цветные на двухсторонних вклейках.Художник Е. Н. Зенич.


Окно с видом на площадь

Двадцатидвухлетняя Меган Кинкейд получила немного странное предложение от мистера Брэндана Рейда — сменить работу швеи на должность няни-гувернантки при его племяннике-сироте. Чувствуя, что она нужна тихому, замкнутому мальчику девушка соглашается и переезжает жить под крышу дома, владельцами которого являются Брэндан Рейд и его жена Лесли. Лесли одновременно и мать юного Джереми, после трагической смерти мужа вышедшая за его старшего брата.Самоотверженность и доброе сердце помогают героине романа не только раскрыть тайну дома, в котором ребенка все признают убийцей отца, но и найти преданную любовь и семью.


У стен столицы

В битве за Москву в годы Великой Отечественной войны участвовали воины разных родов войск, в том числе и моряки. И слава, сопутствовавшая морской пехоте с первых дней создания Советских Вооруженных Сил, была умножена у стен столицы.О героических подвигах моряков на защите Москвы рассказывает в своей книге участник событий капитан 1-го ранга С. Кувшинов. Книга рассчитана на массового читателя, особенно на молодежь.


Гепард

Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896–1957) — представитель древнего аристократического рода, блестящий эрудит и мастер глубоко психологического и животрепещуще поэтического письма.Роман «Гепард», принесший автору посмертную славу, давно занял заметное место среди самых ярких образцов европейской классики. Луи Арагон назвал произведение Лапмпедузы «одним из великих романов всех времен», а знаменитый Лукино Висконти получил за его экранизацию с участием Клаудии Кардинале, Алена Делона и Берта Ланкастера Золотую Пальмовую ветвь Каннского фестиваля.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.


Партизанский фронт

Комиссар партизанской бригады «Смерть фашизму» Иван Прохорович Дедюля рассказывает о нелегких боевых буднях лесных гвардейцев партизанского фронта, о героизме и самоотверженности советских патриотов в борьбе против гитлеровских захватчиков на временно оккупированной территории Белоруссии в годы Великой Отечественной войны.


Беженцы и победители

Книга повествует о героических подвигах чехословацких патриотов, которые в составе чехословацких частей и соединений сражались плечом к плечу с советскими воинами против гитлеровских захватчиков в годы Великой Отечественной войны.Книга предназначается для широкого круга читателей.


Строки, написанные кровью

Весь мир потрясен решением боннского правительства прекратить за давностью лет преследование фашистских головорезов.Но пролитая кровь требует отмщения, ее не смоют никакие законы, «Зверства не забываются — палачей к ответу!»Суровый рассказ о войне вы услышите из уст паренька-солдата. И пусть порой наивным покажется повествование, помните одно — таким видел звериный оскал фашизма русский парень, прошедший через голод и мучения пяти немецких концлагерей и нашедший свое место и свое оружие в подпольном бою — разящее слово поэта.