«Ниппон Будокан», Токио, Япония
— На третьем татами состоится полуфинальный бой в категории «Мужчины, вес до восьмидесяти пяти килограмм». Красный шлем: Белов Артур, Россия. Белый шлем: Ямада Кэйсукэ, Япония!
Турнир – Открытый Кубок Азии – проходил в Токио, и все объявления здесь делались исключительно по-японски. Даже по-английски не дублировались. Так что понять, кого вызывают на татами, было той еще задачкой! Особенно учитывая, как судья-информатор коверкал наши русские имена. «Бирофу Ар’туру» – так вполне могли бы звать какого-нибудь африканца – вроде того малийца, что двадцать минут назад я вынес в четвертьфинале. Хиленький оказался негритенок – я даже вспотеть толком не успел, как рефери на площадке зафиксировал иппон — чистую победу. С японцем, небось, посложнее будет…
Мой следующий соперник стоял у противоположного края татами, заложив пальцы за верхний край кирасы — кожаного защитного нагрудника, используемого у нас в косики каратэ. Ростом он был ничуть не ниже меня с моими ста восьмьюдесятью сантиметрами — вообще, пресловутая низкорослость японцев, по ходу, не более чем миф – да и в плечах нисколько не ýже. Задумчивый взгляд Ямады Кэйсукэ был устремлен куда-то сквозь вашего покорного слугу, в необозримую даль.
Пояс у японца был черный. Впрочем, об этом, пожалуй, и упоминать не стоило — такое впечатление, что мастерскую степень каратэ-до – первый дан — здешним ребятам присваивают просто по факту рождения в Стране Восходящего Солнца. Я утром видел на трибуне двух местных девчушек — пигалиц лет десяти-двенадцати, не старше – обе с черными поясами, прям под цвет их задорных косичек! Вот как так?! У нас в этом возрасте хоть в лепешку расшибись — выше синего не поднимешься! Я свой синий пояс в шестнадцать получил, после целых семи лет упорных тренировок, коричневый – в восемнадцать, а на черный вот только по окончании этого турнира сдавать собирался. И дело тут вовсе не в каком-то неимоверном уровне мастерства бойцов с родины каратэ — побеждают наши «цветные пояса» сверстников-японцев за милую душу: и дети в своих категориях, и взрослые спортсмены. Не всегда, конечно, но как правило. Сэнсэй мой так и говорит: бьют, мол, не по поясу… Но все равно обидно.
Секундант протянул Ямаде белый шлем, одновременно Пашка Иванов, свои сегодняшние бои уже благополучно завершивший, нахлобучил мне на голову красный и принялся возиться с шнуровкой на затылке. Шлем для косики каратэ -- штука любопытная. Сам кожаный, с прозрачным пластиковым забралом, как говорят, выдерживающим прямой удар бейсбольной битой. Может, и правда – я не проверял, но что знаю точно, от нокаута он вовсе не спасает – надо лишь хорошо попасть. Вон, давешний малиец не даст соврать.
Пашка покончил с завязками и легонько хлопнул меня ладонью по плечу. Повернувшись к своему секунданту, я поблагодарил его коротким поклоном. Иванов поклонился в ответ. Каратэ начинается и заканчивается рэй – вежливостью, уважением. Наипервейшее правило!
Снова обратившись в сторону татами, я принялся неспешно разминать кисти. Никаких перчаток: каратэ-до так и переводится с японского – «путь пустой руки». На внутренних турнирах мы иногда используем матерчатые накладки – скорее, из гигиенических соображений – но на международных соревнованиях с этим строго. По мне, так оно и правильно: голую руку лучше чувствуешь.
Тем временем, в центр площадки вышел поджарый рефери в широких штанах-юбке хакаме, судя по флажку с кленовым листом на рукаве куртки – канадец. Мельком посмотрел в мою сторону, потом перевел взгляд на японца – убедился, что спортсмены готовы – и скомандовал:
– Ака, сиро – нидзё! – то есть: «Красный, белый – выходите!»
Поклонившись, я двинулся вперед. С противоположного края татами навстречу мне пошел Ямада Кэйсукэ.
Не доходя пару шагов до центра площадки, мы оба остановились, по жесту канадца приветствовали рэй судейский столик, самого рефери и друг друга. Последовала команда:
– Сёбу иппон хаджимэ! – и бой стартовал.
Японец сразу же ринулся в атаку, очевидно, сделав ставку на яростный натиск. Но не тут-то было! Отступив всего на полшага, я благополучно избежал прямого удара в голову, выброшенную соперником ногу ловко принял на правое предплечье и тут же контратаковал. Моя передняя, левая рука скользнула по шлему противника – звук контакта, на который нередко ориентируются не самые опытные судьи, был отчетлив, но, признаться, сам удар вышел плохонький. Зато повторный – правой рукой – получился хоть куда – сильный и точно в центр стеклянного забрала японца. Комбинацию завершил звонкий маваши[1] в край кирасы незадачливого Кэйсукэ.
– Ямэ! – остановил бой рефери. – Мотоно ичи! – велел он нам вернуться на исходную позицию. – Ака: дзёдан цки – ваззари, чудан гери – ваззари! – скороговоркой выдал затем канадец и показал столику три пальца на ближней ко мне руке.
Понятно: мой первый кривенький удар рукой судья справедливо не засчитал, за второй – «цки» в верхний уровень «дзёдан» присудил очко, за попадание ногой в средний уровень «чудан» – еще два. То есть счет сразу же стал три-ноль в мою пользу.