– А вон и Уордел!
Папа и мальчики, пристально вглядываясь в густеющие сумерки, проследили за маленькой фигуркой, которая, отделившись от дальнего леса по правую руку от нас, пересекла лощину, вышла на утрамбованную красную дорогу, а потом исчезла за деревьями по другую ее сторону. Мой старший брат, Стейси, сидел рядом с папой на передке фургона, а я с Кристофером-Джоном и Малышом расположились сзади.
– Вполне возможно, Кэсси, – согласился папа, хлопнув нашего мула Джека вожжами по спине, понукая его идти живее, так как ноябрьский день медленно угасал, а нам предстояло сделать еще одну остановку, прежде чем вернуться домой.
Мы уже проехали земли Моргана или, вернее, то, что привыкли называть землей Моргана, но что теперь стало собственностью государства, как и многие другие фермы, которые штат Миссисипи за неуплату налогов прибрал к рукам в последние четыре года, начиная с 1930. Мы проехали нашу школу Грэйт Фейс и церковные земли, на которых полукругом притулилось пять обветшалых школьных зданий на тощих кирпичных ногах. И уже приближались к плантации Грэйнджера, простиравшейся далеко на юг, на север и на восток и занимавшей площадь почти что в десять квадратных миль.[1] Впереди показался дом Сайласа Лэньера, некрашеный, серый, торчавший посреди высохших кустов хлопчатника. Это и было началом плантации Грэйнджера. Наискосок от него, спрятавшись за нестриженым кустарником и молодыми деревьями, стояли еще два дома – дом Эллисов и дом их тетки, миссис Ли Энни Лиис.
У начала узкой колеи, ведшей к дому Эллисов, папа попридержал Джека и направил на нее фургон. Следуя этой колеей, мы выехали на росчисть, где под углом друг к другу соседствовали эти два дома, вернее, лачуги. В одном жили Эллисы, в другом – миссис Ли Энни и ее внук Уордел. На крыльце дома Эллисов сидели босоногие сыновья Пейджа Эллиса: Дон Ли и Сынок. С ними были Крошка Уилли Уиггинс – лучший друг Стейси, еще один восьмиклассник и его брат Мейнард.
– Как дела, молодые люди? – приветствовал их папа, когда мы вылезли из фургона.
Папа был высокий, кожа у него была темно-ореховая, держал он себя с достоинством – все это, а также его репутация вызывали уважение. Мальчики встали, чтобы поздороваться с ним.
– Хорошо, мистер Логан, – ответили они. – Как поживаете?
– Прекрасно. – Папа каждому мальчику пожал руку, словно они были уже взрослые. – А где все?
Сынок мотнул головой в сторону заднего двора:
– Мама и папа там. И тетя Ли Энни с ними. Возятся с нашим старым мулом. У него опять колики.
– Они боятся, на этот раз он не оправится, – вставил слово Дон Ли, младший из братьев.
– Вот жалость, – сказал папа. – Пойду-ка я посмотрю, может, чем смогу помочь.
– Спасибо, сэр.
Мы следили глазами за папой, пока он через проход между домами шел к сараю, потом все уселись на ступеньках, а я на перилах.
– Вы давно уже здесь? – спросил Стейси Крошку Уилли. – По дороге мы останавливались у вашего дома, и мама ваша сказала нам, что ты с Мейнардом и Клэрис пошли к миссис Эйвери.
Крошка Уилли кивнул:
– Мама хотела, чтобы мы отнесли ей молоко, варенье и немного овощей. А на обратном пути Клэрис понадобилось зайти сюда, перемолвиться словечком с Телмой.
– Фью! Словечком! Наша Телма ведь совсем не любит поговорить, – высказался Сынок про свою старшую сестру. – Вам крупно повезет, если выберетесь отсюда до ночи.
– Все они такие, женщины, – вздохнул Крошка Уилли, – правда, Стейси? Говорят, перекинуться словечком, а будут болтать полчаса.
– Неужели? – удивился Стейси, как будто не знал про это.
– Ты что, совсем темный? Вот подожди, Кэсси подрастет, тогда увидишь.
– Чего это вы меня вспомнили? – всполошилась я, не слезая с перил крыльца. – Я сижу, никого не трогаю, а вы…
Крошка Уилли бросил на меня лукавый взгляд:
– Все еще впереди.
В ответ я сердито посмотрела на него:
– Что впереди?
– Подрастешь – узнаешь.
– Ну, парень…
– Как они, Эйвери? – перебил меня Стейси. В последнее время он вообще завел эту гнусную привычку – перебивать меня.
Крошка Уилли, упершись локтями в ступеньки, откинулся назад и пожал плечами:
– Все так же. Ничего веселого.
– Сидел бы у тебя брат в тюрьме, я бы посмотрела, какой бы ты был веселый, – выпалила я.
Он оглянулся на меня с улыбкой:
– Ты совершенно права, Кэсси. Не думаю, чтобы я стал особенно веселиться.
– Есть у них какие-нибудь новости? – спросил Стейси. – Насчет суда, я имею в виду.
– Честно говоря, они сами ничего не сказали, а я не спрашивал… Думаю, мне и не следовало.
Стейси тяжело вздохнул:
– Тошно от всего этого. Кто бы мог представить себе такое всего год назад… всего год назад…
Мы все задумались над его словами, окруженные предвечерней тишиной. Вдруг Сыпок воскликнул:
– А вон Дюбе! Дюбе Кросс!
Мы поглядели на дорожную колею позади фургона и увидели, как во двор входит долговязый паренек. В свои шестнадцать лет Дюбе Кросс походил скорее на мужчину, чем на мальчика. Но, несмотря на высокий рост, он был все еще в пятом классе. Босой, в небрежно залатанных штанах, которые ему были коротки, в заштопанной рубашке, которая была ему явно мала. Он пересек двор и, как обычно заикаясь, приветствовал нас. Потом обратился к Стейси:
