1. На чужом мосту. В чужом городе
— Я была совсем одна. И мне было все равно. Обо мне никто не думал. И я не думала ни о ком. Я хотела вспомнить, а была ли жизнь вообще.
И тогда я принялась вспоминать…
Так она сейчас думает. Высокая, стройная, длинноволосая, молодая… Здесь задумаются, как обратиться: дама или барышня. Но одно безошибочно определяется с первого взгляда даже самым не искушенным в вопросах моды и стиля случайным прохожим: неброский, но внятный шик ее облика. Таким обычно завидуют. О таких говорят, что уж у нее-то все — лучше не придумаешь. Было, есть и будет. Ну, пусть так себе и представляют.
Швейцарский город Люцерн в лучах заходящего летнего солнца прекрасен. Он казался бы игрушечным, сооруженным добрым волшебником по мановению волшебной палочки: взмах — и появился крытый деревянный мост с дивными картинами на потолке и яркими цветами по бокам, ведущий к старинной башне; другой взмах — и возникли удивительные дома на берегу бескрайнего Люцернского озера, простирающегося на четыре кантона страны… Рай для любознательных туристов. То, что все сотворено людьми, их упорным многовековым трудом, понимается, впрочем, быстро: достаточно взглянуть на окружающие город горы, на вечно заснеженные Альпы в отдалении, на мощный величественный Пилатус, у подножия которого, по преданию, похоронен тот самый Понтий Пилат, который не спас Иисуса Христа от распятия, хотя и мог. Он был обычным воякой, а уйдя на пенсию, заселился в прекрасной стране Гельвеции [1], здесь и обрел вечное свое пристанище.
Горы с людьми не шутят. Сильные характеры нужны живущим здесь людям, чтобы не впадать в отчаяние, если сель или снежная лавина уничтожают то, что, казалось, должно простоять не то что века — тысячелетия. И не только не впасть в отчаяние, но и восстановить, отстроить заново. И — не вспоминать со стоном о том, чего не вернешь.
По озеру плавают лебеди, десятки белых прекрасных птиц бесшумно скользят по зеленоватой воде. Глаз не оторвать от их плавного движения. Мост, ведущий от вокзала в старый город, полон машин, людей, которые не знают, чем успеть налюбоваться: последними бликами уходящего солнца, глубокой водой, меняющей свой цвет, розоватыми вершинами гор или мощным бегом реки Ройс, именно тут и впадающей в озеро.
Никому нет дела до одинокой фигурки, застывшей в раздумье, что стоит на чужом мосту у чужого озера со странным предметом, переливающимся на ладони розово-фиолетово-голубыми отблесками.
А она, между тем, пытается вспомнить то, что составляло когда-то ее счастье: собственную жизнь.
И вспоминается почему-то старенький анекдот с длинной седой бородой:
Звонок в дверь.
— Дззззззззззззз!
На пороге весь искромсанный, перекошенный инвалид. Смотреть страшно.
— Иванова Марьванна?
— Я!
— В таком-то году аборт делали?
— Делала! — вибрирует Марьванна.
— Плод по голове молотком били?
— Била!
— В мусоропровод выбрасывали?
— Выбрасывала!
— Мама! Я вернулся!
Вот именно этим самым инвалидом и представляла себя иной раз Рыся. Не то чтобы постоянно, но бывало…
То ли Судьба ее, то ли Родина-мать (что тоже — судьба). Кто из них Марьванна?.. Не со зла, но ощутимо, ради, очевидно, избавления от плода или просто по буйности характера, так и норовила сердешная наподдать молотком то по голове, то по чему еще… И после всех перечисленных действий выкинуть в мусоропровод: много вас тут развелось, пошли все вон отсюда.
Все-таки они по большей части выстаивали, не скатывались вниз, вырастали, взрослели… Получались из них характеры! С большой буквы. Те самые Характеры из Русских Селений, воспетые Некрасовым.
Коня на скаку останавливать нужды почти ни у кого не было. Да и фиг бы с ним, с конем. Пусть скачет. Немного их осталось.
А избы себе как горели, так и горят. И порой уже хочется в них войти и остаться навсегда, чтоб не участвовать во всем остальном прочем.
Но вот научиться защищаться и прикрываться, чтоб в душу не плевали и не рыгали, — это искусство! Именно это далеко не у всех получается. Даже скажем — мало у кого. При всей нашей силе характера. Тут мы теряемся и оторопеваем.
Что делать? Как ответить? Как не принять? Как вернуть плевок тому, кто его посылает, да так, чтоб он что-то наконец понял?
Вот этому бы научиться… Хотя она долгое время была уверена, что умеет практически все. У нее ведь не только врожденная сила характера, у нее образование…
Однако получается, что урокам конца не предвидится… Неужели — так?