Предисловие ко второму изданию
Первое издание этой книги распродали — на радость ее издателям и к немалому удивлению ее автора. А автор раздарил свои авторские экземпляры и к тому же залез в долги, обещав подарить эту книгу людям, для которых и у него не осталось экземпляров. Это и послужило основными причинами повторного издания книги.
Но были и еще две — дополнительные причины. Во-первых, автор не удосужился добросовестно вычитать верстку первого издания, в результате чего в книге оказалось много орфографических, стилистических и даже фактических ошибок, за которые он приносит читателю свои запоздалые извинения. Второе издание дает шанс эти ошибки исправить, и был бы грех его не использовать. Во-вторых, написав первый вариант книги, автор не сидел сложа руки, а продолжал шутить, хотя и меньше, чем прежде, поскольку после ее издания свойственная ему склонность пошутить и поиздеваться над ближними ослабла, очевидно, оказавшись сублимированной. Тем не менее он нашутил еще на две главы — «Ученые и политики» и «Начальникология», которые и были добавлены к первому изданию. И потому решил назвать второе издание «Психологи тоже шутят +» — по аналогии со «сникерсами» увеличенного размера.
Помимо объяснения причин, побудивших ко второму изданию книги, автор хотел исповедаться перед его потенциальным читателем, как было встречено первое издание. Оно вызвало три вида реакции. Первый — наиболее естественный и очевидный, которого автор собственно и ожидал. Книга рассмешила немало людей, особенно читавших ее на ночь, и это не могло не порадовать автора. Второй вид реакции его не удивил, но огорчил. Отдельные, наиболее сентиментальные, читатели расстроились из-за того, что, во-первых, находятся циники, которые считают возможным поиздеваться над святая святых науки, во-вторых, что еще хуже, оказывается, что есть над чем издеваться. Третий вид реакции автора, напротив, удивил, но не огорчил. Некоторые из прочитавших книгу поощрительно сообщили ему, что шутливый жанр — единственно возможный для того, чтобы обсуждать (и осуждать) серьезные вещи, при этом никого не обидев. В самом деле: что возьмешь с шута? И не случайно в прежние времена шуты были самыми привилегированными фигурами при монархах и единственными, кому те дозволяли говорить правду.
В общем, эффект от первого издания книги оказался любопытным и превысившим ожидавшийся. Тем более, что, если честно, и автор, и издатели не ожидали никакого эффекта. В результате издатели обратились к автору с вопросом: «А почему бы не выпустить второе издание?» И в самом деле: почему бы и нет?
Вместо введения: психология как наука.
С некоторых пор нормальные авторы не пишут ни введений, ни заключений, используя вместо этих некогда обязательных кусков текста их заменители с загадочными названиями «Вместо введения» и «Вместо заключения». Это, конечно, не означает, что они преподносят читателю некий суррогат традиционного продукта — что-то вроде коньячного напитка вместо настоящего коньяка. Дань моде тоже играет не самую важную роль, хотя желание заменить изрядно поднадоевшие введения и заключения чем-нибудь более оригинальным на намерения авторов явно влияет. Но все-таки основная причина перехода к «заменителям» в другом: текст, вставленный в канву введения и заключения, во-первых, напоминает Венеру с обрубленными руками, во-вторых, производит впечатление закупоренного сосуда, поскольку отсечен ими и от того, что было до него, и от того, что будет после. Хорошая же книга должна органически вытекать из того, что написали и наговорили до автора и, оставляя впечатление недописанности и недоговоренности, прокладывать мостик в будущее, по которому автор мог бы протащить связанного интригой читателя к своим будущим творениям.
«Вместо введения» означает, что вводить читателя в курс дела не надо, — он уже там. И не надо доказывать ему, что поднятая проблема действительно важна, как бы извиняясь перед ним за написанную книгу. Автор имеет право на презумпцию о том, что его читатель — не круглый дурак и сам все это понимает, а, стало быть, он — автор — пишет свою книгу не зря и не должен за нее оправдываться. Назовем ее презумпцией невиновности автора, не только избавляющей его от лишних хлопот, но и улучшающей, говоря современным языком, «отмывающей», имидж читателя. В результате взаимоуважительное «Вместо введения» позволяет перейти сразу к делу, минуя те ненужные индульгенции, которыми начинались традиционные тексты.
Совсем иное дело — предисловие. Без него никак не обойтись и его нельзя заменить каким-нибудь «Вместо предисловия». Оно всегда пишется третьими лицами, или же самим автором за этих третьих лиц, и в нем неизменно идет речь о гениальности автора. Например, в предисловии к одной из недавно вышедших у нас книг по психологии сказано, что в ней «впервые выявлены универсальные законы психической деятельности», проводится аналогия между автором и Фрейдом, причем таким образом, что остается неясным, кому из них она более лестна. В предисловиях авторов принято сравнивать также с Эйнштейном, Ньютоном, Лобачевским и другими корифеями науки, а их книги почти всегда характеризуются как вносящие эпохальный вклад в приращение научного знания.
