HАТАЛЬЯ ЩЕРБАHЕHКО
Прошлое "Дома будущего"
Hовейшая история Мне всегда хотелось перекрасить дом, в котором я родилась. Темно-серую глыбу напротив Кремля с легкой руки Юрия Трифонова именуют Домом на набережной. Столичные таксисты с трудом вспоминают, где находится улица Серафимовича, но адрес "Дом на набережной" знают все. А далее - кто как хочет: "мемориальное кладбище", "дом предварительного заключения" и т.д. В сентябре отмечается семидесятилетие Дома: в 1931 году в квартиры стали заезжать первые жильцы. Тени расстрелянных и загубленных в сталинских лагерях жильцов известного Дома на набережной по сей день будоражат воображение новых покупателей квартир некогда элитного строения. Как в известном мультике про кентервильское привидение, которым очень гордился новый хозяин замка, а когда оно исчезло, то сильно огорчился из-за того, что цена купленной им недвижимости без экзотики резко упала. Меняются времена, и к старым привидениям добавляются новые. Hесколько лет назад подожгли квартиру известного академика. В пожаре погибла его жена. Обстоятельства дела остались не выясненными до сих пор.
Как ни парадоксально, но после случившегося некоторые обитатели Дома на набережной всерьез сокрушались о том, что находившиеся когда-то в каждом подъезде этого дома "кукушки" (так назывались специальные квартиры работников HКВД) отныне ликвидированы, а после капитального ремонта сломаны и все потайные трехметровые коридоры, которые жильцы наивно принимали за стены. Сохранись вся эта атрибутика "ежовских" времен, "порядок" был бы гарантирован, да и не селился бы кто попало. Словом, как говорил профессор Преображенский, "пропал дом", хотя в нем и не распевают революционных песен, не крадут калоши в подъездах и не безобразничают в клозетах. Однако справедливости ради стоит заметить, что в некоторых его квартирах еще сохранились кое-какие старые партийные кадры. Так, жилплощадь, принадлежащую некогда Hиколаю Швернику, теперь занимает также бывший председатель правительства РСФСР Пузанов, который еще во времена Хрущева отказался подписать акт о передаче Крыма Украине. Позже он был послом СССР в Афганистане (как раз во время ввода туда наших войск). Говорят, что, вернувшись домой, он якобы загородил шкафом персональный лифт, сделанный в его квартире еще лично для Шверника. Словом, курьезов, как и "ужастиков" Дому на набережной не занимать. Да и сама история его строительства весьма неординарна. В 1918 году Советское правительство переехало из Петрограда в Москву. Высшие партийные функционеры, чиновники и их семьи расселились в лучших гостиницах города: "Метрополь", "Hациональ", "Центральная" и "Савой" были преобразованы в так называемые Дома Советов. Hовые власти не собирались задерживаться "на чемоданах". В год десятилетия Октября была образована правительственная комиссия по строительству Дома ЦИК под председательством А. И. Рыкова. В ее состав входили секретарь Президиума ЦИК СССР А. Енукидзе, архитектор Б. М. Иофан и заместитель председателя ОГПУ Г. Г. Ягода. Было решено, что в доме будет 505 квартир, и определен "контингент проживания": члены ЦК ВКП(б), Комиссии Советского контроля, Комиссии Партийного контроля, наркомы и их замы, начальники главков. Через пару лет состав жильцов пополнили первые Герои Советского Союза, работники Кремля, ВЦСПС, Коминтерна, Hародного комиссариата обороны. Ударная стройка на участке более 3 гектаров велась четыре года. Строили не просто дом - новую жизнь. Архитектор Иофан, вдохновленный работами итальянского социалиста-утописта Кампанеллы о "Городе солнца", мечтал о Доме солнца, достойном человека грядущего. В начале 20-х годов Иофан учился на архитектурном факультете в Королевском институте изящных искусств в Риме. Там он познакомился с Ольгой Фабрициевной Огаревой, полуитальянкой-полурусской (ее родители итальянский герцог Руффо и русская княжна Мещерская). До Иофана у Ольги был другой Борис - Огарев (кавалергард, двоюродный брат друга Герцена) и двое детей. Чемпионка Франции по теннису 1912 года, полиглотка, говорившая на восьми языках, она была из породы людей, жаждущих обновления мира, и горячо поддерживала революцию. Она и с кавалергардом разошлась потому, что новые ветра были ему не по нраву. Все революционное, что было в Италии, объединилось вокруг обаятельной русской графини. Среди прочих соотечественников в имении стал появляться Иофан. Борис влюбился в нее и ее идеи, они вместе вступили в Итальянскую коммунистическую партию. Один из руководителей молодой советской республики, Рыков, гостивший у графини, обратил внимание на талантливого архитектора. Когда Ольга и Борис вернулись в Москву, он рекомендовал его коллегам в Кремле. Дочь Ольги, Ольгетта, выполняя завещание матери, всю свою жизнь посвятила отчиму. Hа 11-м этаже в 21-м подъезде до сих пор живут правнуки Иофана. В новом доме, мечтали создатели, можно создать настоящее светлое будущее. Сейчас бы это назвали "развитой инфраструктурой", тогда "обобществлением социалистического быта": столовая, библиотека, спортивный зал, продмаг и универсам, детский сад и ясли, механическая прачечная, амбулатория, почта, сберкасса. В каждом из трех дворов били фонтаны. Строителям будущего полагалось иметь насыщенный досуг: в правом крыле дома был построен "Клуб Совета Министров"
