Нью-Йорк, 1890 год
— Софи, где ты?
Маленькая девочка съежилась от страха. Крепко сжав зубы, она притаилась в углу своей спальни за большой кроватью. Послышались приближающиеся шаги.
— Софи? — В голосе матери слышалось раздражение. — Софи! Где ты?!
Девочка глубоко вздохнула, глаза ее наполнились слезами, когда дверь распахнулась и на пороге появилась мать. «Если бы только папа был здесь… Если бы он не уехал! Если бы только он вернулся домой…»
— Софи! Когда я тебя зову, нужно отвечать! Что ты здесь делаешь? Я должна сказать тебе что-то важное, — резко произнесла Сюзанна.
Софи неохотно подняла глаза на мать; увидев у ног девочки лист бумаги, Сюзанна мгновенно пришла в бешенство.
— Что это такое?! — закричала она. Наклонившись, схватила лист с ярким, смелым рисунком. Хотя рисовал это ребенок, картинка получилась на удивление живой и реальной и предельно понятной. Софи изобразила мужчину — огромного, сильного, а рядом с ним — маленькую светловолосую девочку. Оба они бежали.
— Посмотри на себя — на что ты похожа! — крикнула Сюзанна, разрывая лист пополам. — И прекрати рисовать своего отца! Ты слышишь? Прекрати!
Софи еще глубже забилась в угол. Она молчала. Ей нужен был ее папа. Как ей не хватало его!
Ее большой, красивый папа, всегда смеющийся, ласково обнимающий ее и говорящий, как он ее любит и какая она, его Софи, добрая, умная и красивая…
«Пожалуйста, вернись домой, папа», — мысленно твердила девочка.
Сюзанна, сделав над собой усилие, немного успокоилась и протянула руку дочери.
— Пойдем, дорогая, — мягко сказала она.
Софи послушно сунула ладошку в руку матери и встала.
— Софи… — неуверенно начала Сюзанна, — ты должна знать… Я получила плохие новости. Твой отец не вернется…
Софи отпрянула от матери, вырвав руку.
— Нет! Он обещал! Он мне обещал!
Красивые губы Сюзанны искривились, взгляд стал жестким.
— Он не вернется. Он не может. Софи… твой отец умер.
Софи застыла. Она знала, что такое смерть. Несколько месяцев назад умерла ее кошка, и Софи нашла ее, окоченевшую и бездвижную, с открытыми, но невидящими глазами… Но ее папа, папа не может стать таким!
— Он не вернется, — твердо повторила Сюзанна. — Он умер. — Ее лицо исказила гримаса. — И если бы меня спросили, я бы сказала, что это вполне заслуженно, — пробормотала она негромко.
— Нет! — завизжала Софи. — Нет, я тебе не верю!
— Софи!..
Но было слишком поздно. Девочка стремглав бросилась вон из спальни. Она промчалась по коридору огромного, немного пугающего дома, который ее отец выстроил для них, — они переехали сюда всего за несколько месяцев до его исчезновения. Папа не мог умереть! Он обещал вернуться!
— Софи, остановись! — кричала Сюзанна.
Но Софи словно не слышала голоса матери. Оказавшись перед мраморной лестницей, девочка, не убавив шага, кинулась вниз — и, лишь потеряв равновесие, поняла, что ей следовало быть осторожнее. Она поскользнулась и с громким криком покатилась вниз по ступеням, ее руки и ноги болтались безвольно, как у старой тряпичной куклы… У подножия лестницы она осталась лежать без движения.
Софи находилась в каком-то оцепенении. Однако было тому причиной падение или известие о смерти отца — она едва ли могла понять. Понемногу ее голова перестала кружиться, взгляд прояснился. Папа умер. «Ох, папа!» — всхлипнула она.
Вдруг Софи ощутила страшную боль в лодыжке; когда она наконец села, боль стала настолько острой, что перед глазами вспыхнули белые искры. Софи глубоко вдохнула. Искры исчезли, но боль осталась. Однако вместо того чтобы схватиться за ногу, пронизываемую болью, девочка сжала руки на груди и съежилась в комочек, негромко всхлипывая.
— Мисс Софи, мисс Софи, с вами все в порядке? — К девочке подбежала экономка.
Софи взглянула наверх, на мать, с ледяным видом молча стоявшую на лестнице, и побледнела. Опустив глаза, девочка пробормотала:
— Да, все в порядке, миссис Мардок.
Она чувствовала себя ужасно одинокой. Мама не любит ее, а папа умер — как ей теперь жить?
— Вы ушиблись! — воскликнула миссис Мардок, наклоняясь к девочке.
— Если она ушиблась, то лишь по собственной вине, — холодно произнесла так и не спустившаяся вниз Сюзанна и, повернувшись, пошла по коридору.
Софи смотрела ей вслед, едва удерживаясь, чтобы не закричать: «Мне больно, мама! Пожалуйста, вернись!» Но она так и не произнесла ни слова.
Миссис Мардок помогла ей подняться, но Софи не смогла опереться на правую ногу и тяжело повисла на доброй экономке. Девочка изо всех сил сжимала губы, чтобы не закричать.
— Я отнесу вас в постель и пошлю за доктором, — сказала миссис Мардок.
— Нет! — в ужасе вскрикнула девочка. Слезы брызнули у нее из глаз. Она знала, мать придет в бешенство, когда выяснится, что Софи и в самом деле сильно расшиблась. Ей нужно просто немножко полежать, отдохнуть, и все пройдет. А может быть, может быть, если она будет вести себя хорошо, очень хорошо, и если перестанет рисовать, то мама снова полюбит ее…
— Нет, нет, я хорошо себя чувствую!
Но она чувствовала себя плохо. И это осталось навсегда.
