ОТ РЕДАКЦИИ: «ЛП» не раз писал о Великой Октябрьской революции, как революции рабочей и крестьянской. Наши читатели знают также, что в результате Октябрьского переворота в стране возникла и некоторое время существовала «демократическая диктатура пролетариата». Однако, ко времени НЭПа, она сошла на нет. Что же получилось в результате? В каком направлении развивался СССР? Чтобы всерьёз ответить на этот вопрос, последователи Маркса обращаются к основе жизни общества - материальному базису. Ведь зеркало экономики отражает саму суть социальных явлений. Так давайте же в него заглянем.
Пролетарский Октябрь как часть российской буржуазной революции
В своей работе «Крестьянская война в Германии» Энгельс писал:
«Самым худшим из всего, что может предстоять вождю крайней партии, является вынужденная необходимость обладать властью в то время, когда движение еще недостаточно созрело для господства представляемого им класса и для проведения мер, обеспечивающих это господство. То, что он может сделать, зависит не от его воли, а от того уровня, которого достигли противоречия между различными классами, и от степени развития материальных условий жизни, отношений производства и обмена, которые всегда определяют и степень развития классовых противоречий. То, что он должен сделать, чего требует от него его собственная партия, зависит опять-таки не от него самого, но также и не от степени развития классовой борьбы и порождающих ее условий; (...) Таким образом, он неизбежно оказывается перед неразрешимой дилеммой: то, что он может сделать, противоречит всем его прежним выступлениям, его принципам и непосредственным интересам его партии; а то, что он должен сделать, невыполнимо. Словом, он вынужден представлять не свою партию, не свой класс, а тот класс, для господства которого движение уже достаточно созрело в данный момент. Он должен в интересах самого движения отстаивать интересы чуждого ему класса и отделываться от своего класса фразами, обещаниями и уверениями в том, что интересы другого класса являются его собственными».
Если проанализировать с середины 1920-х годов тактику большевиков и их последователей по развитию крупной промышленности в СССР, то можно увидеть справедливость слов Энгельса.
После завершения гражданской войны и подавления Кронштадта, стоя перед опасностью крестьянских выступлений, большевики временно «уступили» крестьянству в экономической области. Но это не была уступка чисто экономическая, это была уступка и политического характера. Государство, контролируемое большевистской партией, расширило крестьянский экономический уклад. Укрепив крестьян как класс, оно еще более сдвинулось в сторону провозглашенной в Октябре двуклассовой рабоче-крестьянской власти. Стало еще менее «рабочим».
Немного в истории было случаев, когда правящая партия выражает, в зависимости от политической ситуации, интересы того или иного класса, объективно становясь при этом как бы «надклассовой» партией «всех» классов, при содействии которых она пришла к власти.
Для экономического базиса не столь важно, кто явился политическим проводником определенного хозяйственного уклада. Экономический базис - понятие неодушевленное и объективное, на него нисколько не действуют заверения в «пролетарскости» стоящей у власти партии. Ибо характер политической власти определяется не ее флагами, лозунгами и намерениями, а конкретными действиями в экономике. Базис диктует «конкретные действия» политической надстройке. Надстройка и базис обусловливают друг друга, но именно экономическая сторона этого диалектического единства является решающей. Невозможно на отсталых производительных силах, соответствующих мелкой и средней буржуазии, строить коммунистические производственные отношения и к тому же, в национальных рамках, говорить о социалистической природе надстройки. Социалистическая диктатура пролетариата, по научному выводу Маркса, может существовать только на базе соответствующей крупнокапиталистической промышленности.
Но после вынужденного реверанса в сторону крестьянства партия содействовала внедрению крупнокапиталистических производственных отношений как составной части крупнопромышленного производства. И это было для России прогрессом по отношению к очень отсталой, не идущей ни в какое сравнение с западной, национальной экономикой.
Партия большевиков, фактически, перестала быть пролетарско-коммунистической сразу же, как только по окончании гражданской войны она стала решать буржуазные задачи по развитию производительных сил. Хотя де-юре она продолжала иметь прежние название и руководящий состав. Развивая крупную промышленность (через курс на «государственный капитализм») и расширяя товарно-денежные отношения (ТДО), ленинская партия по своему характеру (но не составу!) перестала быть «рабочей». По своему положению в развитии экономики ВКП(б) встала на место класса буржуазии. Но Республика Советов не была классической буржуазной республикой. Как уже отмечалось, это было государство опирающееся, вначале, на два класса и проводившее на деле
