– Поднимается ветер, – шепнул Рыжий.
– Откуда знаешь? – спросил Ник.
– Чую, – ответил Рыжий. «Эх ты, сухопутная крыса», – читалось в его глазах.
«Я тоже родился на корабле! – хотел закричать Ник. – И мой папа был Капитаном! Я не виноват, что меня не пускают к парусам. Иначе я бы тоже чуял ветер и разбирался в такелаже! Я не виноват – это Капитан захотел, чтобы я не стал моряком!» Когда-то он плакал, просил, тайно сбегал на палубу – но самый последний юнга, заметив его, гнал в каюты, и Ник почти смирился.
Он напряг слух. Услышал тихий, на грани восприятия, скрип дерева. Раздул ноздри, пытаясь учуять первые шорохи ветра, и в носу защекотало от запаха мела и бумажной пыли. Посмотрел на задраенный, вымазанный белой краской иллюминатор и увидел тени мелких волн, ходящие по стеклу. Ощутил, как тихо вздыхает под ногами пол.
– Поднимается ветер, – шепнул он сам себе. – Будет шторм, и отменят уроки.
Учитель сердито застучал указкой, и Ник уткнулся в тетрадь.
– Встань, Ник, – сказал учитель. Вокруг захихикали, и Ник со вздохом поднялся, уставившись в пол. Учитель прошелся по классу, распространяя запах одеколона. Хмурясь, посмотрел в иллюминатор.
– Ник, ты должен быть достоин своего отца, – тихо сказал он. – Мать слишком мягко к тебе относится, и я могу ее понять. Мои внушения на тебя не действуют. Так может, мне обратиться к И.О.? – учитель иронически поднял брови. И.О., на котором – ответственность за весь корабль! И учитель готов отвлечь его от дел, чтобы вправить мозги нерадивому ученику… Ник замотал головой от стыда. – Или, может, отправить тебя к старпому?
Ник оглушенно уставился на учителя, чувствуя, как подгибаются ставшие вдруг ватными колени.
– Я пошутил, – сухо сказал учитель и потрепал Ника по плечу. – Но тебе пора задуматься. Капитан не хотел, чтобы тебя снова потянуло в море, когда мы найдем то, что ищем. А ты рвешься в матросы.
Ник шумно вздохнул. Похоже, опять обойдется беседой с мамой.
– Тяжело быть сыном героя, – пожаловался он Рыжему, когда учитель наконец отпустил их. Приятель согласно покивал, а потом ухмыльнулся:
– А как ты старпома напугался! Аж затрясся весь! – он ткнул Ника в бок, подмигивая.
– Старпома даже мама боится, – возразил Ник.
– Ты совсем дурак? – удивился Рыжий. – Старпома не существует! Его взрослые придумали, чтобы нас пугать.
Но Ник покачал головой.
– Его держат взаперти и подают еду сквозь маленькую дырку в двери. А дверь – из самого крепкого дуба, никогда не открывается. Поэтому старпома никто не видел.
– Сказки, – бросил Рыжий, – пошли лучше на палубу.
Ветер ударил в лицо, обдал мелкими солеными брызгами, запахом смолы и дерева. «Искатель» вспарывал зеленые волны, распугивая летучих рыб. Качка усиливалась, и небо было разделено пополам – над головами еще сияла голубизна, но впереди вспухали лиловые тучи.
– Бегают, – кивнул Рыжий на матросов. – Серьезный шторм будет.
Ник прищурился, всматриваясь в лица. На палубе и правда поднялась необычная суета; люди были серьезны и почти испуганы.
– Пойду, узнаю, в чем дело, – сказал Рыжий.
Ник отвернулся, облокотившись об фальшборт. Он смотрел на стеклянные волны, маясь от неясной тоски. На душе было муторно. Ник втягивал влажный воздух, будто хотел учуять причину своей тревоги. Гладкое дерево под рукой, скрип снастей и возгласы матросов, пружинящий под ногами настил палубы, запах соли – все казалось невозможно-отчетливым и безумно важным.
Ник думал о морях, который прошел «Искатель». О свинцовых, бурных морях, где руки немели от холода, на рангоутах намерзали сосульки, и нужно было опасаться айсбергов. Сумеречных морях, где слоистый туман висел над неподвижной, мертвой водой. Морях жарких и душных, где пахло гнилью, и люди валились от лихорадки. Морях синих и радостных, где резвились дельфины, и солнце разбивалось в воде на колючие осколки.
Ник думал о портах, в которые заходил «Искатель». Там по причалам метались крысы, пахло гнилью, и люди говорили на старинных языках. Шумели белозубо-улыбчивые негры, и боцман зверел и надсаживался от крика, пытаясь справиться с вечным «завтра». Встречали корабль голубоглазые здоровяки с обветренными лицами. Кланялись маленькие люди с желтыми лицами и улыбались, хитро поглядывая узкими глазами. Там жутко грохотало, и над гаванью возвышались огромные железные звери, а у причалов стояли гигантские металлические суда без парусов, и люди смотрели на «Искатель», как на диковинку.
«Искатель» редко задерживался в гавани. На берег не сходили, подновляли такелаж, брали воду и провизию и шли дальше. Иногда появлялись новые пассажиры, растерянные и радостные, и быстро обживались, забывая свой берег, язык, время. Становились неотличимы от корабельных старожилов. С трепетом вспоминали капитана. Жили одной мечтой, одной мыслью: если вести корабль не прямо, а все время сворачивая, держаться подальше от берегов и внимательно слушать ветер, смотреть на мир чуть искоса, плыть долго, очень долго, в конце концов причалишь у берегов земного рая.
Ник думал о земном рае, в который однажды придет «Искатель». Он представлял себе тихую бухту и холмы на горизонте. Горько-медовые стволы сосен. Берег, с которого не надо будет уходить. Ник видел все это глазами капитана, нашедшего наконец то, о чем мечтал.
