Дэниел еще никогда не уезжал из дома. Ему, сыну золотоискателя из глухого поселка на арктическом побережье Аляски, в то солнечное, жаркое лето 1945 года Ванкувер показался городом чудес. Причиной этой полной радостей поездки стало окончание войны в Европе и прибытие в Ванкувер корабля, на котором вернулся домой отец Дэниела.
Солдаты сходили с парохода «Канадской тихоокеанской компании» на берег под восторженные крики гордых родственников. Кого-то ждало возвращение к прежней жизни и любви, однако многим предстояло изведать горечь разбитых надежд и неожиданных измен.
Дэниел не заметил, как исхудал и осунулся отец, – для мальчика он по-прежнему оставался великаном, к тому же в его руках были пакеты с подарками.
Такси доставило семью к дому неподалеку от моста Лайонс-Гейт, где была снята дешевая квартира. После чая, когда первая волна восторга спала, отец сделал свое заранее заготовленное объявление.
– У нас есть шесть дней до того, как пароход повезет нас домой, мои хиджи. – Никто не знал, почему он называет своих близких так, – но в этом слове было что-то хорошее, теплое. – И мы никогда не забудем эти дни, потому что гунны окончательно разгромлены и мы воссоединились.
И снова сочный, воздушный пирог с черникой пошел по кругу. Несмотря на возбуждение, спали они прекрасно, все шестеро в одной комнате.
Дни промелькнули счастливым калейдоскопом. Семья ходила смотреть, как по склонам горы Маунт-Гроуз народ катается на длинных деревянных досках, удержаться на которых, казалось, совершенно невозможно. Многие падали, и Дэн хохотал до слез.
Они съездили на тележке, запряженной лошадью, к пристани, купили глазированных яблок и пошли гулять, держась за руки, любуясь рыболовными траулерами и широкоплечими мужчинами в военной форме. Огромные пассажирские суда привезли новые тысячи сухопутных бойцов и морских пехотинцев, и семья присоединилась к толпе встречающих.
Они побывали в зоопарке и посмотрели пантомиму, побродили по трущобам Гэстауна, а в воскресенье истово пели в храме, поскольку мать и отец были ярыми пресвитерианцами – отец вырос в лоне Голландской реформаторской церкви, а мать принадлежала к роду первопоселенцев Вайоминга.
Свой главный сюрприз отец приберег до последнего дня перед отправлением парохода на север… В город приехал цирк, и, черт побери, сегодня вечером они все вместе побывают на представлении.
Перед этим великим событием они заглянули в битком набитую церковь и присоединились к благодарственным молитвам жителей Ванкувера, радующихся возвращению своих близких.
Затем пошли в цирк.
Клоуны, слоны, умеющие считать, жираф, медведи в шотландских юбках, карлики, дикарь со Скалистых гор, стрельба по надувным шарикам и водруженные на шесты кокосы с далеких южных островов.
Даже в свои пять лет Дэниел, выросший среди ребятишек-эскимосов, метко бросал деревянный шар. И он довольно неплохо стрелял из духового ружья, если только его никто не торопил. Дэниел сиял от радости, держа в охапке полученные в награду кокосы и деревянных медвежат.
Потом все вопили от восторга в сверкающих разноцветными огнями протоках Канала любви, охали и ахали в Доме криков, пугаясь упырей и чудищ, проносящихся мимо на невидимых кронштейнах.
Все, кроме семилетней Наоми, до смерти боявшейся высоты, затаив дыхание смотрели на огромное колесо карусели с восемнадцатью раскачивающимися лодками. Дэниел уселся на узкую скамью, переполненный любопытством, с липкими от леденцов губами. Служители, одетые индейцем и китайцем, оба в цилиндрах, убедились в том, что все надежно пристегнуты. Поскольку Дэниел был самый маленький, его втиснули рядом со старшей сестрой, одиннадцатилетней Рут. Перед ним сидела Наоми, в крепких объятиях матери, а в носовой части весело раскрашенной лодки, прямо за резной головой свирепого краснокожего, устроился отец; он сиял от гордости и поминутно оглядывался, убеждаясь, что его выводок веселится как никогда в жизни. Особенно любимая жена, которой он не далее как сегодня утром, держа в объятиях, поклялся, что больше никогда-никогда не покинет ее… ни ради Британского содружества, ни ради самого короля.
Огромное колесо проворачивалось рывками с радостным перезвоном, другие семьи занимали свои места, и наконец все лодки были заполнены смеющимися или изумленно разинувшими рты пассажирами.
