Девять человек, повинуясь необъяснимому желанию, протянули друг другу руки. Пальцы переплелись и, образовав замкнутый круг, ключи окружили величественный дуб. Они приблизились и, склонив головы, лишь слегка коснулись ими многовековой коры.
И в тот же миг, будто миллиарды частиц ворвались в её тело и заискрили в нем, изменяя каждую молекулу, преобразуя каждый атом в нечто новое, совершенное по своей сути. Её кровь кипела. Эмма чувствовала, как она бежит внутри, переливаясь всеми цветами радуги.
По позвоночнику, волна за волной, пробегала приятная дрожь, наполняя тело и вырываясь наружу нескончаемым потоком энергии. Её кожа светилась изнутри, её волосы, как мощнейшие сенсоры улавливали каждый звук, каждое движение, каждую жизнь на планете.
Это было прекрасно, удивительно, волшебно…
Гл. 1. «Академия. Новая жизнь»
Новая жизнь никогда не даётся даром…
Ю. Шевчук
ХVIII век…
«25 апреля, 1773 г.
Время за полночь, но сон — не мой гость.
Ровно месяц назад началась моя новая жизнь — жизнь, в которой больше не будет слов „у меня недостаточно средств“.
Покидая Русь, я знал, что переезд повлияет на некоторые вещи, но не мог предположить, что первое утро перевернет все.
Это случилось внезапно. Когда я прогуливался по дальней части сада, прямо передо мной возникла непередаваемой красоты бабочка. Я был потрясен узором крыльев, и как завороженный последовал за ней сквозь густой кустарник. Но, едва я сделал несколько шагов, как земля разверзлась, и я провалился в огромную яму. Никогда не думал, что впоследствии буду благодарить бога за сломанную ногу.
Внизу я обнаружил тайный семейный склеп с пятью скелетами и сундуком в придачу. В нем: старые свитки, несколько записных книг датированных не одним столетием назад, карта, странные рисунки, два серебряных кинжала и восемь браслетов с непонятными символами из того же материала. Отдельно — аккуратно свернутые и перевязанные лентами, восемь свитков. Раскрыв один из них, я увидел длинное генеалогическое древо, заканчивающееся прошлым веком. В других было то же самое.
Одно из этих древ привело меня к имени Адаларда Геринга, чьим кровным племянником является мой отец. Его поместье перешло к нашей семье по наследству за неделю до переезда. Вместе с отцом мы начали изучать записи».
Александр Стеланов-Фортис
Волшебство. Сердце Европы — прекрасный древний лес, раскинувшийся вдоль границы Чехии и Германии. Зеленые шапки сравнительно невысоких гор пестрят разнообразием растительности. По склонам, словно кровь по венам, сбегает множество ручьев, которые, добравшись до низин, питают болота. Эмма читала, что среди бурной растительности стадами ходят благородные олени, реже можно встретить пушистую рысь или небольшую шуструю куницу. И, конечно, лес населяло огромное количество птиц: от безобидного рябчика, до хищного ястреба.
Глядя на эту природную мощь, сложно представить, что Баварский лес — одна из самых впечатляющих, но так же лишь одна из частей некогда более могущественного лесного массива. Люди — деятели прогресса, вовремя опомнились, и сегодня большая часть этого леса находится под охраной закона. Уже полвека никто не вырубает деревья, не осушают болота, и природа, благодарная человеку, восстановила свою былую красоту, словно феникс, возрождаясь из пепла.
Самолет поднялся на высоту десяти тысяч метров. Эмма грустно улыбнулась, когда сидящий в соседнем ряду мужчина поинтересовался об этом у стюардессы. Ей не нужно объяснять, как устроена машина, принцип полета и другие не каждому известные вещи. Она знает гораздо больше многих, и тому есть несколько причин: первая — это её неуемное любопытство, доходящее в изучении интересующего вопроса до параноидальной дотошности. Вторая состоит в том, что она — Эмма Керн — дочь пилота первого класса, а её отец — Эдуард Керн младший — отличный специалист с огромным опытом и множеством совершенных рейсов за плечами. Он — профессионал, вернее, он был им, а теперь его нет.
По официальной версии, основанной на последнем сеансе связи, именно её отец был признан виновным в крушении пассажирского самолета «airbus 340-8000», произошедшем в районе Северного моря. Что именно случилось на борту и как это могло привести к трагедии, им никто не сообщил, она почти ничего не знала. И сейчас, находясь между небом и землей, не хотела этого знать. Эмма просто наслаждалась полетом.
— О чем задумалась? — девушка обернулась.
Голос матери — всегда мягкий, даже тогда, когда она сердится на неё или Кари. Добрые, золотисто-карие глаза смотрят прямо в душу. Эмма любила мать, её и свою пятилетнюю сестренку — вредину Кари, мирно посапывающую на маминых руках. Она любила, когда мать улыбалась, и поэтому, собрав всю свою волю, соврала:
— Все хорошо, мам, — и тут же получила ту самую теплую улыбку.
И на время чувство необычайной легкости завладело сознанием: исчезли боль и страх, и Эмма забыла о том, что целый год после школы она вкалывала как проклятая, лишь бы хоть как-то помочь матери сводить концы с концами. Они никогда не были элитой, но жизнь всегда грела и радовала. А когда не стало отца, их выбросило на обочину этой самой жизни.
