На лестнице послышались шаги, на подносе звякнула посуда, кто-то кашлянул, и в дверь постучали.
Не дожидаясь ответа, Жанна вошла в комнату и раздвинула шторы. Эмили наблюдала за ней, разглядывая ее грузную и расплывшуюся фигуру. Сколько же лет, подумала она, прошло с того дня, когда ее впервые разбудили эти звуки? И вовсе не звук открывавшейся двери заставлял ее открыть глаза, а то, что предшествовало ему — шарканье ног Жанны по лестнице, звон посуды на подносе с завтраком и покашливание.
Сколько же лет служит у нее Жанна? Восемнадцать? Нет, девятнадцать. Да и знают они друг друга с самого детства.
За окном виднелись серые крыши Парижа, простиравшиеся в бесконечность под низким зимним небом, затянутым облаками, через которые едва пробивались лучи солнца. Эмили резко села в кровати. Она уже давно проснулась. У нее возникло ощущение, что за всю ночь она спала не более двух часов. Бросив взгляд в стоявшее на туалетном столике зеркало, она обнаружила на своем лице следы бессонной ночи.
В это утро она выглядела как никогда старой и непривлекательной, хотя, возможно, на ее вид повлиял необычный цвет волос. Но у Эмили не было времени задумываться о своей внешности. Более важные дела требовали ее внимания. Засунув руки в рукава толстого шерстяного халата, она поудобнее устроилась на подушках, ожидая, когда Жанна подаст ей завтрак. Казалось, эта минута настанет еще нескоро: Жанна принялась переставлять посуду на подносе, сдвинув кофейник влево, а чашку и кувшинчик со сливками — вправо. Затем ее внимание переключилось на ложку.
Действия Жанны не обманули Эмили. Она прекрасно поняла, что горничная ждет, когда хозяйка, наконец, заговорит с нею. Почувствовав раздражение из-за того, что Жанна предвосхитила ее решение, Эмили резко проговорила:
— Закрой дверь, Жанна.
— Да, мадам, я как раз собиралась это сделать.
— Тогда поторопись, а потом сядь, я хочу, чтобы ты внимательно меня выслушала. У нас много дел.
Жанна направилась к двери. Она двигалась так, как будто у нее болели колени, и от этого ее ноги плохо сгибались. Жанна была грузной и медлительной, как все крестьянки на севере Франции. Ее волосы уже поседели, но лицо было на удивление гладким, без морщин, а глаза горели живым, как у девушки, огнем и совсем не нуждались в очках. В свои шестьдесят лет она свободно могла вышивать.
Жанна закрыла дверь и, придвинув стул к кровати, села и сложила на коленях огрубевшие от работы руки. Взглянув на нее поверх чашки, Эмили недовольно подумала, что Жанна похожа на школьницу, которая ожидает разговора с учителем. Жанна была ее близким другом и доверенным лицом, но, несмотря на это, она временами проявляла робость и даже некоторое подобострастие, присущее слугам. Обычно подобное поведение означало, что она обижена или раздражена, и внезапно Эмили поняла, что в настоящий момент именно эти чувства владеют Жанной.
Так она все знает! Значит, она слышала, как прошлой ночью Эмили на цыпочках спускалась по лестнице, стараясь не разбудить ее. Значит, она проснулась, и теперь она возмущена тем, что ее не позвали.
Эмили поставила чашку на блюдце.
— Прошлой ночью, Жанна, произошло одно очень важное событие, — сказала она. — К нам приехала гостья.
— Разве, мадам? — В словах Жанны не было ни капли удивления.
Внезапно Эмили рассмеялась.
— Да брось ты дуться, Жанна! Ты же сама прекрасно знаешь, что у нас вчера был нежданный гость. Еще раз повторяю тебе: нежданный. Я не имела ни малейшего представления, что она собирается приехать, во всяком случае, мне казалось, что в ближайшие три недели она не приедет, и я собиралась предупредить тебя задолго до ее приезда. Девочка сказала мне, что она написала письмо четыре дня назад, но ведь всем известно, как плохо работает наша почта, поэтому мы ничего не получили. Только представь, Жанна, бедняжка приезжает на вокзал, а ее никто не встречает. У нее едва-едва хватило денег на то, чтобы добраться до нас.
— Значит, вчера приехала мадемуазель, — угрюмо проговорила Жанна.
Эмили продолжала добродушно улыбаться.
— Ты же знаешь, что она: ведь если ты еще не успела обследовать ее багаж, то уж наверняка заглянула в спальню для гостей. Полагаю, она все еще спит?
Жанна забыла, что ее гордости был нанесен такой болезненный удар.
— Да, мадам, она спит сном ангела! Когда я увидела ее, мое сердце сжалось. «Истинный ангелочек, — сказала я себе, — он спустился к нам с небес».
— Девочка действительно красива, — согласилась Эмили. — Я всегда знала, что она будет хорошенькой, но за последний год она очень изменилась и стала настоящей красавицей. Ей уже восемнадцать! Ты можешь поверить, Жанна, со смерти Элис прошло целых восемнадцать лет!
Внезапно в голосе Эмили прорезалась боль, ее губы сжались, глаза сузились. Резко отодвинув поднос с завтраком, она продолжила:
— Слушай меня внимательно, Жанна, сейчас нам с тобой предстоит очень многое сделать.
— Я вся внимание, мадам.
Жанна говорила спокойно, но ее глаза напряженно следили за Эмили. Она подмечала малейшее изменение выражения ее лица, каждое движение ее глаз и тонких губ. Временами Эмили Блюэ казалась довольно красивой, но сегодня она выглядела не самым лучшим образом. Утренний свет предательски высвечивал каждую морщинку на ее лице с мелкими чертами, бледную кожу на шее, двойной подбородок, сдвинутые брови и глубокие складки, спускающиеся от крыльев носа к уголкам губ.
