С того дня, когда кронпринцессе Сорче исполнилось три года, она молилась о братике. Братик стал бы принцем и наследником трона Бомонтани, а Сорча жила бы так, как живут все дети.
Разумеется, не как все дети вообще, но хотя бы как ее сестра, принцесса.
Увы: к глубокой печали всей семьи, когда Сорче было шесть лет, ее матушка-королева умерла, производя на свет третью дочь.
Вскоре к ним приехала бабушка и осталась у них жить.
Сорча навсегда запомнила этот день.
Роскошный дорожный экипаж подъехал к парадным дверям замка, и из экипажа вышла бабушка: высокая, худая, с царственной осанкой, толстой резной палкой, седыми волосами и холодными голубыми глазами, которые заморозили Сорчу до мозга костей. С этого момента Сорча росла под постоянным придирчивым взглядом бабушки. Конечно, бабушка позаботилась о том, чтобы принцесса Клариса и принцесса Эми тоже находились под постоянным присмотром – никто не смог бы обвинить бабушку в том, что она пренебрегает своими обязанностями, – но почти все ее время и внимание были заняты Сорчей.
Бабушка подбирала Сорче учителей и гувернанток и заботилась о том, чтобы Сорчу учили всему, что положено знать кронпринцессе: языкам, математике, логике, музыке, рисунку, философии и танцам.
Она следила за тем, чтобы престарелый архиепископ церкви Бомонтани приезжал каждое воскресенье в любую погоду. Он обучал принцесс основам религии. А когда уезжал, бабушка проверяла у Сорчи знание катехизиса.
Сама бабушка преподавала девочке географию, показывая ей на картах реки, горы и моря. Бабушка умудрилась представить крошечную Бомонтань, приютившуюся среди Пиренейских гор между Испанией и Францией, центром культуры и науки – фактически самым важным государством Европы.
На отдельных еженедельных встречах бабушка обучала Сорчу искусству правления, рассказывала о кризисах, с которыми может столкнуться королева, и требовала, чтобы Сорча нашла способ справиться с проблемой. Бабушка заставляла Сорчу вести судебные прения, принимая ту сторону, которую она назначала, сама же бабушка выступала в качестве оппонента и никогда не упускала случая напомнить Сорче о том, что именно кронпринцесса ответственна за продление монаршего рода Бомонтань.
От Сорчи бабушка требовала безупречности.
Вот почему в возрасте двадцати пяти лет Сорча оказалась в монастыре, расположенном на крошечном, скалистом, бесплодном острове у пустынного берега Шотландии. Здесь она обрела свободу, которой невероятно дорожила. Обязанности у нее были простые. Она молилась, читала, работала в саду. Сорча носила коричневый подрясник. Чтобы отличаться от послушницы, не покрывала головы, на цепочке у нее висел серебряный крест ее церкви.
Она ухаживала за растениями. Зимой – в теплице, летом – в саду. Ела вместе с монашками, спала в келье и наслаждалась тишиной, радуясь, что не слышит голоса бабушки, которая вечно от нее чего-то требовала или чем-то попрекала.
Но однажды ночью, это случилось года три назад, ей приснился сон.
Нет, это был не сон, это было видение.
Воздух был зловонным. Равнодушные камни смыкались вокруг нее. Ничья рука не тянулась к ней, чтобы перевязать ей раны или избавить от боли. Крысиные кости служили ей постелью, а длинное полотно паутины – одеялом.
Ее похоронили заживо.
Где-то текла вода, образуя озерцо. Она умирала и радовалась близкой кончине, вместе с которой уйдут одиночество, горе, страдания.
Кончики пальцев прикоснулись к костлявой руке Смерти…
Сорча проснулась и вскрикнула от ужаса.
Крест, который она носила на шее, жег грудь. Сорча рывком вытащила его из-под ночной сорочки. В темноте кельи серебро засияло, словно голубой уголек. Крест обжег ей ладонь, но она изо всех сил сжала его в кулаке, отчаянно нуждаясь в утешении, которое он мог ей дать. Сидя на постели, она дрожала, ловя ртом воздух. Ей хотелось только дышать, вырваться, жить!
Наконец первый луч рассвета упал в ее келью, первая чайка издала пронзительный, сладкий крику нее за окном.
Сорча подбежала к окну, схватилась за холодные прутья решетки и стала смотреть на океан, стараясь прогнать ночной кошмар.
Но ни в тот день, ни во все последующие Сорча не могла обрести прежнюю безмятежность. В своем коричневом шерстяном плаще она бродила по острову, словно потерянная.
Остров у северо-западного берега Шотландии, 1810 год
Сорча сама не знала, чего именно ждет. Прошло лето, незаметно подкралась осень. Промелькнул октябрь. В начале ноября на остров приехал мистер Макларен, привез запасы мяса, вина и тканей. Первый зимний шторм с ревом пронесся по острову.
Сорча пошла вдоль скалистого берега, собирая куски дерева, выброшенные штормом. Волны накатывали на берег, облака стремительно летели по бледно-голубому небу. Лед собирался во впадинах, куда не попадали солнечные лучи. Ветер свистел у девушки в ушах и рвал одежду. Ее рыжие волосы выбились из-под шарфа и метались вокруг лица, попадая в рот. Ей бы следовало вернуться, но монастырю необходимо топливо для скудного обогрева. И кроме того, она чувствовала себя такой же взбаламученной и неспокойной, как море.
Она шла вдоль берега, складывая голые просоленные ветки в изорванный кусок полотна. А потом она остановилась на месте. Если смотреть в одну сторону, то можно увидеть только тонкую линию горизонта там, где океан встречается с небом. Но если она смотрела в другую сторону, то видела берег Шотландии: коричнево-зеленый горб. Она уже семь лет не ступала ногой на тот берег и тем не менее не могла избавиться от ощущения, будто ей необходимо что-то сделать.
