Я шел по 48-й улице в Мидтауне, когда меня обогнал хорошо одетый мужчина в дорогом костюме, начищенных туфлях, с безупречной стрижкой и кожаным портфелем. Затем я увидел, как он повернул голову и выплюнул жевательную резинку.
Я следил за траекторией жвачки, чтобы не наступить на нее. Комок пролетел примерно в метре от меня, ударился о дерево и отскочил обратно на тротуар, приземлившись как раз там, куда в следующую секунду шагнул мужчина. Он продолжил свой путь, даже не заметив, что его собственная ярко-голубая жвачка пристала к его же подошве.
Я рассмеялся.
И тут же задумался. Как часто все мы делаем нечто подобное? Как часто предпринимаем что-то, думая, будто действуем в своих интересах, но в итоге остаемся со жвачкой, прилипшей к подошве? Как часто наше поведение производит обратный эффект?
Иногда возможные негативные последствия наших действий лежат на поверхности – и тогда их легко избежать. Недавно я слышал историю о человеке, занимавшем высокое положение в банке на Уолл-стрит. Как и банк, он распоряжался большими заемными суммами – и купил квартиру, которая была ему не по карману. Узнав о том, что не получит премию в том размере, в каком ожидалось, он взялся кричать, проклинать и обругивать своего начальника при коллегах. Теперь у него нет премий – равно как и работы.
В других случаях наше самовредительство принимает менее резкую форму – как тогда, когда я опаздывал на ужин со своей женой Элеонор. Мы договорились встретиться в кафе в семь вечера, а часы показывали уже половину восьмого. Я чувствовал себя виноватым, но не мог вырваться с затянувшейся встречи с клиентом. Приехав на место, я извинился и сказал, что это получилось не специально.
«Ты всегда опаздываешь не специально», – ответила Элеонор.
Словом, она была в ярости.
«Прости, дорогая, – сказал я, – но от меня ничего не зависело».
Я объяснил, почему опоздал, подробно описал все в деталях – возможно, слегка преувеличивая, чтобы донести всю важность и неотвратимость встречи.
Но вместо того чтобы успокоить жену, я лишь усугубил положение. Теперь она была зла и раздосадована.
Что, в свою очередь, вызвало мой праведный гнев. «Послушай, – сказал я, – вообще-то я работаю как проклятый».
По мере того как мы обменивались репликами, ситуация становилась все хуже. А ведь мы хотели одного и того же – хорошо провести время за ужином. Но рефлекторные реакции разверзли между нами пропасть, и в итоге мы обозлились и отдалились друг от друга – в противовес нашим планам.
Виновник произошедшего – непродуктивные реакции, к которым мы прибегали на автомате.
Подробные объяснения стали моей автоматической реакцией на собственное опоздание. Элеонор автоматически ответила на это нетерпением. Моя автоматическая реакция на ее нетерпение выразилась в гневе. В ходе спора мы оба бессознательно подчинялись инстинктивному сценарию, каким бы неэффективным он ни был.
Разумеется, я вовсе не намеревался ссориться с Элеонор. Наоборот, я начал объяснять причину опоздания, чтобы не развязывать драку. Но в конечном счете мои намерения сами по себе мало что значили. Гораздо важнее было, как мои действия – то есть оправдания – повлияли на Элеонор. Как выяснилось – так себе. В сущности, я выплюнул жвачку и сам на нее наступил.
Когда плохие привычки обнаруживаются у хороших людей
Основные блага, которых мы желаем, – полноценные отношения; достижения, которыми можно гордиться; видимый успех на работе; возможность быть полезными для других; гармония с собой – это все то, чего на удивление легко достичь. Но в большинстве случаев самые отчаянные наши усилия основаны на привычках, которые, говоря простым языком, не срабатывают.
Когда мы перегружены и выбиты из колеи раздувающимся списком дел, на автомате мы начинаем трудиться еще дольше и втискивать в уже существующие рабочие часы еще больше дел. Мы практикуем мультизадачность, мчимся с одной встречи на другую, тайком проверяем электронную почту под столом в комнате для совещаний, начинаем трудиться рано утром, а заканчиваем только к ночи. Наша цель – уменьшить стресс и загруженность. Но действия при этом имеют прямо противоположный эффект: мы испытываем еще больший стресс и загружены по уши.
Или мы говорим то, что, по нашему мнению, произведет впечатление на других, но в действительности лишь вызывает отторжение. Стараемся приободрить друга, но почему-то еще больше его расстраиваем. Произносим вдохновляющую речь перед своей командой, но каким-то образом лишь гасим энтузиазм.
