Дэйв целовал лицо, шею, губы Глэдис, заглядывал в глаза, чтобы встретить там отражение своих страстей и желаний. Капли дождя сверкали в их волосах, ветер гладил разгоряченную кожу – было что-то мистическое в их страстном единении. А в небе полыхали молнии, и шум волн сливался со стуком сердец, и в каждом ударе сердца Глэдис звучало одно: Дэйв, Дэйв, Дэйв…
Ни прошлого. Ни будущего. Существовало только настоящее, и этим настоящим был он, Дэйв. В этом настоящем они вместе, как и должно было случиться, как предначертано самой судьбой.
Потом Дэйв поднял ее на руки, понес в спальню и бережно опустил на постель – постель, предназначенную только для них двоих. И чудесным сном казалось Глэдис то, что она лежит рядом с ним обнаженная, касается его, вдыхает запах его волос. Он был прекрасен – мужской красотой сильного и гибкого тела, истинное воплощение того, что в состоянии только пожелать женщина. Как могла Глэдис отказать себе в том, что он готов дать ей? Ей так недоставало его все эти годы… Что с того, что гармония их тел, соединенных страстью, не может продлиться долго? К чему сейчас задаваться этим вопросом… Может, ей и придется задуматься об этом.
Но не теперь.
Налив себе первую утреннюю чашку кофе, Глэдис принялась за подсчеты. Прошло четыре дня, значит, остается еще девять. Сегодня пятница; следующая неделя – крайний срок. Прежде чем Майк вернется с конференции, ей необходимо решить, станет она его женой или нет.
Глэдис уселась за стол и, склонившись над чашкой, глубоко задумалась. Ее совместное будущее с Майком вовсе не казалось безоблачным. Не то чтобы она серьезно сомневалась в новом избраннике, напротив, в Майке она находила все, чего ей недоставало прежде в Дэйве Флэвине. Но неудачное замужество угрюмой тенью омрачало душу, суля провал второй попытке обрести покой и счастье в браке. И избавиться от этих мыслей Глэдис при всем желании не удавалось.
Однако в том, что их супружеская жизнь не сложилась, без сомнения, повинен только сам Дэйв; нечего валить с его больной головы на ее здоровую. И если бы дело касалось только его головы… Нет, это просто идиотизм – снова позволить прошлому встать на пути. Если не вытряхнуть все это из головы, удачи ей не видать.
С тех пор как Глэдис рассталась с Дэйвом, прошло три года. Пару лет назад, в день их развода, она без околичностей заявила своему бывшему супругу, что не намерена не только встречаться с ним когда-либо, но и вообще видеть его. И с тех пор повторяла это себе десятки раз. Она не желала, чтобы Дэйв Флэвин отнимал у нее хотя бы секунду ее новой, свободной жизни.
Однако – человек предполагает, а Бог располагает; одно дело – желание, и совсем другое – грубая реальность. Все эти годы Дэйв казался Глэдис то этаким белокрылым ангелочком, постоянно маячившим за ее правым плечом, чудо – принцем, рядом с которым меркли остальные мужчины; то, наоборот, мрачным чертом – советчиком, предостерегавшим ее от грядущих невзгод и напоминавшим о тех безднах отчаяния, в которые могут ввергнуть отношения с мужчиной. И то, что их любовь давно задохнулась под тяжестью непростительных и непрощенных ошибок, под лавиной всего, что произошло с Глэдис и привело к разрыву, уже не имело ни малейшего значения.
Выражаясь «высоким штилем», цветы любви давно увяли и рассыпались в пыль; однако пыль эта плотным облаком окутывала ее сердце, навевая тоску по чему-то несбыточному и внушая уверенность в том, что изменить все равно ничего не удастся.
Голос матери вывел Глэдис из раздумий.
– Какие у тебя планы на сегодня, Глэдис?
Мать прошествовала к столу с обычной порцией вареных яиц и слегка обжаренного хлеба, неизменно составлявших ее завтрак.
И тут Глэдис решилась. Настало время избавиться от мертвого праха воспоминаний, пора выбросить из головы Дэйва Флэвина раз и навсегда. Это необходимо. Дэйв Флэвин наконец-то перестанет существовать для нее – как если бы он обрел вечный покой на каком-нибудь тихом сельском кладбище. И случится это сегодня. Если Глэдис при виде Дэйва останется холодной и равнодушной, если он не вызовет у нее и тени прежних чувств, она сможет жить дальше, не оглядываясь на прошлое. И со спокойным сердцем примет предложение Майка – без этих выматывающих душу сомнений, похожих на затяжное похмелье. Без сожалений.
И тогда ничто не омрачит ее счастья.
– Я думаю… Позвоню-ка я Ширли Картер, – откликнулась Глэдис. – Может, она захочет сходить в кино или прошвырнуться по магазинам.
Ответ показался Глэдис удачным. В конце концов, почему бы ей не провести день в компании своей приятельницы и коллеги-учительницы? К тому же Глэдис ни словом не обмолвилась о Дэйве, а значит, сумела избежать неприятной и совершенно бесполезной сцены, которую мать не преминула бы ей устроить.
Что касается Софи Ньюмен, то, по ее мнению, худшим поступком в жизни дочери был ее брак с Дэйвом Флэвином, а самым мудрым – развод с ним. Последнее вполне отвечало глубокой неистребимой неприязни, которую Софи всегда испытывала к Дэйву, а неприязнь эту он с самого начала заслужил тем, что постоянно нарушал столь дорогие сердцу Софи житейские правила или же просто издевался над ними во всеуслышание, выставляя на посмешище привычные и незыблемые для Софи законы. Разумеется, именно это в первую очередь и привлекало в нем Глэдис, которая в глубине души с юных лет терпеть не могла все эти постылые условности.
