— О, Ретиф! — раздался за спиной тонкий и взволнованный голос первого секретаря Маньяка.
Ретиф обернулся и увидел хилую фигуру спешащего к нему навстречу дипломата. Маньян шел вниз по склону скальной поверхности серо-коричневого цвета. Там, откуда он спешил стояла небольшая группка недавно прибывших на эту планету земных дипломатов, которые уже устали ждать, когда же их поприветствуют соответствующие официальные лица местного правительства.
— Господин посол испытывает огромное желание перекинуться с вами парой слов! — выдохнул Маньян, поравнявшись с Ретифом. — Батюшки, где вы были, я обыскался вас! Не сомневаюсь, дружище, что это разговор будет иметь самые приятные для вас последствия в смысле дальнейшего продвижения по службе. Во время ленча мы разговорились с господином послом по поводу новых подходов к проблеме. В этой связи — разумеется, совершенно случайно, — я упомянул ваше имя. Вы ничего не подумайте: у меня не было и не могло быть намерения продвигать вас вперед через головы более заслуженных дипломатических служащих.
— Я ничего и не думаю, — отозвался спокойно Ретиф. — Кстати, по поводу того, что вы меня обыскались. Неужели можно потерять человека на голой скале площадью в три четверти акра, окруженной безбрежными тысячами квадратных миль неисследованного океана?
— Оказывается, можно, — ворчливо ответил Маньян. — Я вынужден был обшарить каждый дюйм этой, как вы говорите, голой скалы площадью в три четверти акра, чтобы наконец найти вас!
— А я последние два часа благодушествовал здесь, на месте будущего комплекса отдыха для высших дипломатических служащих, — беззаботно сказал Ретиф.
— В самом деле?! — воскликнул Маньян и строго осмотрел все вокруг. — Непохоже на, Ретиф: отлынивать от работы в баре. Пусть даже и воображаемом.
— В вашей реплике слишком много скептицизма, господин Маньян. Как вы можете называть это роскошное место воображаемым, если вы своими собственными глазами видели документы, в которых говориться о том, что строительство должно начаться в срок не позже чем через полгода после того, как будут выделены фонды по проекту. А фонды, к вашему сведению, будут выделены не позже чем через год или в крайнем случае через два после утверждения в Корпусе программы на строительство. А программа на строительство уже стоит в повестке дня после пункта о том, что господину послу Фуллтроттлу должно предоставить полный статус главы миссии здесь, на Мокрине.
— Несомненно, Ретиф. Ваша правда. Приношу свои извинения за допущенную лексическую промашку. Но все же… Что вы делали здесь, в этой… воображаемой роскоши гипотетического клуба?
— Пил воображаемое пиво и заглядывался на теоретических девушек, что же еще?
— В самом деле, что же еще? — Маньян взглядом, исполненным печали, окинул захлестываемую морем скалу и группу, состоящую из двух десятков несчастных дипломатов, которые бесцельно бродили около чемоданов и ящиков с документацией и оргтехникой под удаленным голубым солнцем Мокрина. В небе висел бледно-серый, испещренный кратерами, — будто прыщавая физиономия сексуального извращенца, — диск Софара, сестры планеты-океана.
— Вы сказали, что упомянули в разговоре с послом мое имя, — напомнил Ретиф. — В контексте, если мне не изменяет память, каких-то новых подходов к проблеме. Звучит по меньшей мере угрожающе, согласитесь. Я имею в виду для меня.
— Ну что вы, Ретиф, как раз наоборот! — воскликнул Маньян. — Речь просто шла о том, что наша высадка здесь в качестве земных эмиссаров была подготовлена целым рядом межзвездных диалогов между министерством и мокрыми, в течение которых у нас создалось впечатление, что последние крайне заинтересованы в развитии с нами самых тесных взаимоотношений (особенно в области технологий). И каково же должно быть наше состояние, — а, главным образом, состояние Его Превосходительства, — когда мы высаживаемся на планету и не находим здесь ничего, кроме голого куска скалы на фоне безбрежного и мрачно-молчаливого океана?! Что говорить об отсутствии посланцев других цивилизаций, без которых нормальная дипломатическая работа становится бессмысленной! В течение тридцати шести часов нашего здесь пребывания мы не встретили ни одного представителя населяющей эту планету разумной расы, я уж молчу об официальных лицах местного правительства, при котором мы аккредитованы. Это неслыханно, Ретиф! Необходимо предпринять какие-то меры! Так что поспешите-ка, приятель, к господину послу, пока он не составил о вас мнения, как о нерасторопном сотруднике.
— Конечно. Где он?
— Ну вы даете! В канцелярии, разумеется! Точнее, в пока еще условной канцелярии. Но прошу вас, не вздумайте намекать на воображаемый характер настоящего рабочего места господина посла! Вы представить себе не можете, как он щепетилен в отношении протокола и дипломатического распорядка. В сердце же это, о чем вы прекрасно осведомлены, истинный демократ. Полагаю, вам сейчас предоставляется удобная возможность в полной мере проявить себя, Ретиф. Он сейчас в подходящем расположении духа, дружище. Уж вы мне поверьте, я знаю господина посла. У меня с ним очень тесные взаимоотношения, и знаете, Ретиф, я очень горд, что близок к человеку со столь сложным характером. Считайте даже, что я являюсь его особым доверенным лицом. И я порекомендовал ему вас, так что…
