… От чтения уже начали слезиться глаза. Маленький ночник давал слишком мало света, да вдобавок каким-то причудливым образом расплывался по комнате, создавая иллюзию утреннего тумана.
Мисс Розсел отложила в сторону книгу. Чтение посредственного дамского романчика не приносило сколь какого-либо удовлетворения. Впрочем, это была единственная возможность хоть как-то скоротать пару часов.
Висящие над дверью часы показывали половину второго ночи. Казалось, что время, попирая привычный ход вещей, решило замереть в одной точке. Мисс Розсел прекрасно знала про подобную особенность ночных дежурств, и это ее ничуть не смущало. Как раз напротив, она даже получала своеобразное удовольствие от подобного времяпрепровождения и давно научилась абстрагироваться от жутковатой ночной тишины.
Женщина тихонько потянулась. Оглянувшись на спящего пожилого мужчину, сиделка удостоверилась, что с пациентом все в порядке.
Доктор еще накануне вечером тщательно ее проинструктировал. При малейшем беспокойстве пациента нужно сразу же бежать за ним. Этот спящий мужчина был важным человеком, каким-то очень известным ученым. Мисс Розсел припомнила, что раньше слышала его имя и даже однажды прочитала в газете, что он совершил множество каких-то открытий.
Женщина снова взяла в руки книгу, но открывать ее не стала, а просто положила на колени. Мисс Розсел задумалась.
Ну что вы, конечно же, не об этом странном пациенте, вокруг которого столько суеты. Хватит того, что лучшие доктора клиники прилетают по первому его зову и выполняют все его прихоти. Она задумалась… наверное, обо всем понемногу, а в сущности — так, ни о чем.
… Полностью погруженная в свои мысли, мисс Розсел не сразу поняла, что пациент глухо застонал. Она вскочила с кресла и кинулась к кровати.
Пациент тяжело дышал. Его лицо было настолько бледным, что при тусклом свете ночника напоминало застывшую гипсовую маску.
Надо было что-то делать — счет, похоже, шел на минуты. Вспомнились долгие наставления врачей, и конечно мисс Розсел кинулась было к двери, но в эту секунду высохшие длинные пальцы вцепились в ее запястье. Женщина вскрикнула от неожиданности и боли. Рука пожилого мужчины, выглядевшая такой хрупкой, оказалась поразительно сильной.
— Стойте, не уходите. Не надо врача, — то ли зашептал, то ли прошипел мужчина. — Мисс Розсел, не уходите. Вы же мисс Розсел, вас же так зовут?
Опешившая сиделка, памятуя о своих обязанностях, попыталась высвободить руку. Но хватка человека, который в любой момент мог отправиться в мир иной, была крепкой.
— Мисс Розсел, не уходите… — собравшись с силами, продолжил мужчина. — Послушайте. Из-за меня уже погибли тысячи человек. Тысячи… И еще многие погибнут позже. И на мне лежит вина за это.
Женщине стало не по себе от его голоса и еще сильнее захотелось вырваться и побежать за доктором. Но она уже не пыталась этого сделать. Не только рука старика, но еще и какая-то неведомая сила удерживали ее у больничной койки.
— Поймите, я не хотел ничего плохого. Я — ученый. Мое дело создавать, а не разрушать. Я не хотел. Слышите? Не хотел, — в глазах мужчины, до этого безжизненных и стеклянных, появился какой-то нехороший огонек.
— Люди сами не ведают, что творят, — голос пациента стал тверже. — А я такой же человек, как и все остальные. Я не ведал, я не понимал. Я жил в мире собственных иллюзий, что только знания могут приносить истинное наслаждение. Что только познавая тайны природы, человек может стать по-настоящему великим.
Старик перевел дыхание. Было видно — каждое слово дается ему с громадным трудом. Мисс Розсел стояла, будто загипнотизированная, и не сводила взгляда с лица пациента.
— Вы — последняя, с кем мне приходится говорить. Я осознаю это совершенно ясно. Но мне не страшно. Это ведь естественный ход вещей, так? И я все же кое-что сделал… чтобы не стыдиться… перед уходом. Единственное, о чем я сейчас жалею… не всегда те, кто был рядом… не всегда меня слышали… Наверное, надо было не говорить, а кричать…
Мисс Розсел накрыла свободной ладонью руку, которой старик ее удерживал. Она и сама не понимала, какие эмоции вызывает в ней этот умирающий человек — жалость или отвращение?
— Я… Я… — начал мямлить умирающий, жадно хватая губами воздух. — Я… Здесь….
В уголках его глаз навернулись слезы.
— Мне нужно сказать вам что-то важное. Выслушайте меня, — старик попытался приподнять голову, но она тут же безвольно упала обратно на подушку. Силы покидали ученого.
Мужчина закрыл глаза. На несколько секунд он замолчал, но потом все же продолжил:
— Тогда в Филадельфии это была настоящая катастрофа. С самого начала все пошло не так. Я был против таких экспериментов, но не смог настоять, не смог убедить. Мне не оправдаться ни перед живыми, ни перед мертвыми. Эту ошибку невозможно исправить.
Ученый глубоко вздохнул, жадно втягивая воздух.
— Запомните. Умоляю вас, запомните мои слова! Уверен, вы не имеет никакого представления о единой теории поля. Но это сейчас и не нужно. Просто запомните.
Старик опять замолчал, словно задумался — продолжать ему или нет? Но, видимо, он уже не оставил себе выбора.
