Последний из ушедших

Последний из ушедших

Баграт Шинкуба, народный поэт Абхазии, написал исторический роман «Последний из ушедших».

Перед нами проходят страницы история убыхов — народа, который издавна жил в горах Западного Кавказа, по соседству с абхазцами и адыгами.

В 1864 году, поддавшись уговорам собственных правителей и служителей ислама и поверив обещанию султаната Турции, убыхи, погрузившись на турецкие корабли, покинули отчие края. Прошел всего один век, и народ с богатым и мужественным прошлым исчез с лица земли как нечто единое целое. Голод, болезни, насильственная ассимиляция сделали свое жестокое дело.

Главный герой — Зауркан Золак — это последний из ушедших убыхов. Столетний Зауркан, отличающийся редким здоровьем, физической силой и цепкой памятью, помнил еще время переселения своего народа в Турцию. Почти месяц живет в его лачуге советский ученый-лингвист Квадзба, приехавший в Турцию в научную командировку, и записывает его полный драматизма рассказ о народе, потерявшем родину.

Жанр: Историческая проза
Серии: -
Всего страниц: 114
ISBN: -
Год издания: 1978
Формат: Полный

Последний из ушедших читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Баграт Шинкуба

Последний из ушедших

***

Жили убыхи на древней адыгской земле,
Веткою были на этом могучем стволе.
Время окликнет — да где он, ушедший язык?
Словно история молча застыла на миг!
Исхак Машбаш

Убыхи. Когда-то они жили на своей земле, на которой испокон веков жили их предки; и были полны надежд — надежд на будущее. Когда-то они мечтали о простых естественных вещах, пели песни, играли свадьбы, с достоинством жили и с достоинством умирали… Но как легко отнять мечту и как легко растоптать надежду. Многое пришлось испытать людям из народа Убыхов, вынужденно покинувшим свою землю. Гонимые ото всех и ото всюду, они шли по дорогам, усыпанным мертвыми телами; любившие свободу, они до конца боролись за нее. Да, легко растоптать надежду. Но разве можно вырвать из сердца горца любовь к своей Родине, к своему дому, к своему очагу. Разве что с самим сердцем…

«Последний из ушедших» — это книга, которая не поддается рецензированию, она сама находит путь к сердцу своего читателя.

Предисловие

Теряющий родину — теряет все.

Абхазская пословица

В начале этой зимы, субботним вечером, ко мне домой зашел Карбей Барчан. Когда-то мы учились вместе с ним в педагогическом техникуме, но он уже давно уехал из Сухуми, работал директором сельской школы, и мы несколько лет не виделись. Я было настроился на долгий разговор о житье-бытье, но Карбей спешил, сказал, что за ним через полчаса зайдет на обратном пути та же райкомовская машина, на которой он приехал, и, не теряя времени, вытащил из поношенного портфеля и положил на стол довольно толстую папку.

— Здесь рукопись, которую я прошу тебя прочесть, и чем скорей, тем лучше. Она уже и так пролежала тридцать один год, всего через два дома от меня, у Татал, старшей из моих теток, в сундуке. На прошлой неделе похоронили ее и открыли этот сундук, который никто не помнит, чтобы она сама открывала. И вот нашли. Это рукопись ее покойного сына Шараха Квадзбы. Написана перед самой войной, но, по-моему, и сейчас не устарела. Прочти и подумай, нельзя ли ее напечатать. Дело не в том, что он мой родственник. В общем, прочти, сам увидишь.

Карбей ушел, оставив на моей совести дальнейшую судьбу этой папки, тридцать один год пролежавшей в сундуке у матери давно погибшего сына. И еще заранее, прежде чем я открыл папку, в этом было что-то отягощавшее меня чувством ответственности, теперь уже не перед одним, а перед двумя умершими.

В первый раз я прочел рукопись очень быстро, всю от начала до конца, но потом еще несколько раз возвращался к ней, чтобы получше разобраться в иногда недоговоренном, а иногда почти неправдоподобном. Рукопись была не так-то проста. Впрочем, как и судьба ее автора.

Самого Шараха Квадзбу я не знал, но еще до войны много слышал о нем. Он был на пять лет старше нас и, кончив педагогический техникум у нас в Сухуми, уехал в Ленинград. Поступил там на факультет кавказских языков Института востоковедения, слушал лекции академика Марра, был оставлен в аспирантуре и специализировался там на изучении северо-западной группы кавказских языков, в том числе убыхского, знание которого очень важно для установления степени исторической близости и родства других кавказских языков.

Слышал я и о том, что Квадзба, по отзывам его ленинградских профессоров, был человеком незаурядных лингвистических способностей и, наверное, поэтому даже ездил в одну редкую по тем временам заграничную научную командировку в Турцию и на Ближний Восток, причем целью этой командировки были поиски людей, сохранивших в своем быту разговорный убыхский язык, что было особенно важно при отсутствии на этом языке письменности.

Во время войны многие из нас очень мало знали друг о друге, так было и у меня с Квадзбой. Я слышал от кого-то, наверно от Карбея, что Квадзба был там, в Ленинграде, призван в армию, вскоре был тяжело ранен и, снова вернувшись из госпиталя на фронт, пропал без вести в 1942 году. И только через шестнадцать лет после этого, в 1958 году, к нам в Сухуми пришли сведения, что в далекой Италии, за окраиной местечка Черменате, недалеко от озера Комо, на надгробном камне, стоящем над могилой погибших в самые последние дни войны, в апреле сорок пятого года, итальянских партизан, среди других имен значится имя Шараха Квадзбы, написанное латинскими буквами с искажением всего только одной буквы. Оставалось гадать, как попал Квадзба в Италию, — скорей всего, как и большинство других людей со схожими судьбами, бежал туда откуда-нибудь из Австрии, из ближайших к границам Италии фашистских лагерей для военнопленных. Но фамилия, достаточно редкая на свете, не оставляла сомнений, что это был именно он, а дата гибели — двадцать четвертое апреля 1945 года — свидетельствовала, что он сражался почти до конца войны, всего-навсего каких-нибудь двух недель не дожив до Дня Победы.

Так выглядит судьба Шараха Квадзбы, верней, то, что я знаю о ней.

Что касается истории его рукописи, то некоторыми подробностями на этот счет со мной поделился Карбей, несколько раз приезжавший ко мне за те полгода, что я готовил рукопись к печати.

Как выяснилось, Шарах Квадзба написал все эти почти что пятьсот страниц, можно сказать, за один присест: вернувшись летом сорокового года из заграничной поездки и сразу же получив отпуск, все полтора месяца просидел в Абхазии у матери, никуда не выходил, с утра и до ночи сидел и писал.


Рекомендуем почитать
Народные и традиционные способы лечения диабета

  Человечество знает о сахарном диабете с незапамятных времен. Врачи Древнего Египта еще до нашей эры дали описание заболевания, очень похожего на сахарный диабет. Эту болезнь знали врачи Древней Греции, Китая и других стран…Сегодня диагноз сахарный диабет – не повод для паники и уж тем более не приговор. При соблюдении определенных правил ваша жизнь будет долгой и полноценной. Как сделать ее такой, расскажет наша книга. Из нее вы узнаете: что такое диабет и каковы принципы его лечения; какие бывают диабетические осложнения и их профилактика; все о диете и разгрузочных днях.


Три сказки об Италии. Лошади, призраки и Чижик-Пыжик...

Новая книга Светланы Лавровой, продолжающая серию сказочных путеводителей по городам и странам, откроет взрослым и юным читателям веселый, захватывающий и волшебный мир трех городов Италии: Сиены, Венеции и Рима.Рекомендуется для детей среднего школьного возраста.


Дядюшка Фистус, или Секретные агенты из Волшебной страны

Книга Кристиан Малезье, написанная с юмором, взрослой серьезностью и детской непосредственностью, расскажет малышам и взрослым о приключениях удивительного волшебника, прилетевшего на Землю с планеты Гарон.


Приключения двух друзей

Шестилетняя девочка Маринка приходит с мамой в магазин «Детский мир». Там ей мама покупает кукольного мальчика в очках, которого Маринка назвала Умнюшкиным. Среди других игрушек, Умнюшкин считался самым умным – ведь он уже читал учебник физики для шестого класса!Маринка весь вечер играла с Умнюшкиным. Ночью Умнюшкин решил сбежать от Маринки обратно в магазин. Он взял у одной из кукол игрушечный зонтик и прыгнул с ним из форточки.


Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.