Карлик увязался за мной еще у порта. Шел позади и бубнил, семенил своими маленькими ножками и гнусавил… Я уже было задумался о том, чтобы дать ему по шее, но тут мы пришли.
— Не смей ходить за мной внутрь, — честно предупредил я, — еще мне там тебя не хватало. И задание найди, на шестой-восьмой круг, понял?
Карлик обиженно надулся, уселся на ступенях и принялся перебирать белые костяные четки с лиловой бахромистой кисточкой. Я перешагнул через него и толкнул засаленную грязно-коричневую дубовую дверь.
Внутри, как водится, стучали кружками, громко и нестройно орали песни и ржали в полсотни глоток. Над столами плыл аромат жареного мяса и кисловатый запах эля. Эль, по словам карлика, в этом трактире делали отменный, забористый и такой плотный, что его ножом нарезать можно было. Мне-то, правда, было все равно, можно в эль ложку воткнуть или нельзя — на меня он все равно не действует — а вот от хорошего обеда я бы не отказался.
Ее я тоже почти сразу увидел. Смуглая кожа, пепельные волосы, заплетенные в две задорные косицы, не очень гармонирующие с настороженным взглядом аметистовых глаз, большой боевой лук, прислоненный к стене, и дорогая кожаная куртка, столь плотно облегающая тонкую фигурку, точно под курткой ничего не было. Хм, возможно и правда ничего нет.
— Добрый вечер, — сказал я, опускаясь на скамейку рядом с девушкой.
— Такен, — быстро ответила она, даже не взглянув на меня. Акцент у нее был очень милый, — занято!
— Вот еще, — я откинулся на спинку скамьи, — ничего подобного. Поверьте мне, я точно знаю.
Наконец-то я удостоился долгого взгляда. Ой-ой, боюсь-опасаюсь. Тоже мне, железная дева.
Я поднял ладони в знак примирения:
— Все, все понял. Сейчас поем и уйду. Ну поглядите сами — негде ж приземлиться! В конце концов, могу я хоть поесть рядом с милой красивой девушкой, а не с пьяным гномом из Сумерии?
Это, на самом деле, была наглая ложь. Не про девушку, а про пьяных гномов, в смысле. Мест было сколько угодно, и не все из них соседствовали с сумерийцами. Но лесть есть лесть… лед на дне лавандовых глаз дал первую трещинку. Девушка пожала плечами и отвернулась.
— Чего изволите? — рядом материализовался трактирщик.
— Мне того мяса, которое так вкусно пахнет, кувшин кертского вина и хлеба осьмушку, а девушке…
Я повернулся к моей соседке:
— Взять Вам что-нибудь?
— Воды.
— И все?
— Все.
— Но может… хоть вина?
— Нет.
Трактирщик терпеливо ждал.
— Чего встал, — прикрикнул я на него, — слышишь плохо? Девушке воды, мне мяса с вином и хлебом. Давай-давай, двигай.
— Не пьете? — спросил я ее, когда трактирщик рванул прочь, точно ему пинка под толстую задницу отвесили.
— Нет.
— А покушать?
— Нет.
— А…
— А будете кадриться — убью.
Вот так вот. К сожалению, права сказать «да и ну тебя к черту, такую красивую», я не имел… Значит, придется делать все постепенно… Ну почему, скажите, в мире полно добрых милых девушек, которые носят золотые побрякушки и шелковые платья, танцуют вальсы на балах и всегда приветливы с кавалерами, а мне судьба вечно подсовывает таких, которые считают себя мужиками с косичками?
Трактирщик принес заказ, сгреб в пухлую ладонь предусмотрительно выложенные мной на стол медные монетки, глянул еще раз на мою суровую соседку и ушел прочь, не сказав ни слова.
Я пододвинул к девушке кувшинчик с водой и высокий стеклянный бокал, налил себе вина и принялся за еду.
Девушка с неодобрением покосилась на мой графин, сморщила нос и сказала:
— Напьетесь.
— Я оборотень, — пояснил я, — мне все равно, что пить, на меня не действует. Но вино приятно на вкус.
— А, — сказала она печально и снова замолчала.
Дверь открылась, и в трактир стремительным шагом влетел седой бородатый дед. Ростом, пожалуй, под стать мне, но в кости поуже, да и мышц поменьше, так что серый потертый плащ-балахон болтался на его похожей на оглоблю фигуре, как на пугале огородном. Пролетев мимо пары столов у самой двери, дед встал, огляделся, потом победно встопорщил бороду, гордо прошествовал к нашему столу и сел напротив меня и девушки.
— Есть работа, — громким заговорщическим шепотом обратился он ко мне.
Я неопределенно хмыкнул, дожевывая кусок мяса. Это должно было означать согласие выслушать, и дед все понял правильно. Перегнувшись через стол, он зашептал еще громче:
— Есть ювелир. У ювелира — кольцо с бриллиантом, которое он сделал для одной богатой леди в западной части Натрона. Нужна охрана. Довезти перстень до хозяйки.
— И все? — спросил я, мысленно простонав «идиот».
— Все!
— Сумма?
Я заметил, что девушка вслушивается в наш разговор. Но, в отличие от старика, я-то знал, кто она такая. За просто так ее не купишь, можно даже не пытаться.
— Сумма, старик?
— Тысяча талеров.
Я подумал. Потом я подумал еще раз. Когда я подумал о том, чтобы все-таки послать старика к черту, девушка внезапно подняла на него свои чудесные лучистые глаза и спросила:
— Вам второй охранник не нужен?
* * *
Мы ехали третий час. Втроем — Ласс, я и перстень. Это, надо сказать, уже начинало поднадоедать, несмотря на несколько легких стычек с гоблинами, из которых мы вышли вполне себе с честью и даже без серьезных царапин. Скорость, с которой Ласс изводила на конфетти мелких полуразумных хищников, потрясала. Я не сомневался, что и кому-нибудь покрупнее и поразумнее тоже может придтись несладко, попадись он Ласс под горячую руку.
