ГЛАВА 1
Домой идти не хотелось. Поля сунула в рот горсть ягод и блаженно зажмурилась – хорошо!
Остро пахло соснами, земляникой и солнцем. Пахло скорым летом и долгожданной свободой. Незачем стало каждый день возвращаться в деревню, разве плохо ночевать в бору?
Дожди неделю как кончились, земля подсохла, небо в полдень выцветало от жары. Вода в Ягорбе наконец прогрелась, никакой бани не нужно, а в лесу полно земляники и ландышей, есть что вынести к поезду.
Чем не жизнь?
Поля поскребла ногтем грязную щиколотку и недовольно поморщилась: старые кроссовки совсем растрескались, да и тесноваты стали, за год ноги подросли, прямо беда. Правда, мама сказала – на этом кончено. Все-таки осенью Поле восемнадцать исполнится, сколько можно вверх тянуться? Она и без того вон как вымахала, маму переросла еще в прошлом году. Конечно, в ней всего-то полтора метра, в маме-то.
Поля упала на спину и улыбнулась: сквозь разлапистые сосновые ветки нестерпимо ярко пылало июньское солнце. Поля лениво размышляла, остаться ли в деревне до выпускного вечера или забрать аттестат и удрать в город. Она весьма смутно представляла, как и на что будет там жить, но еще туманнее выглядело будущее здесь, дома.
Кому она тут нужна? Маме дай бог прокормить Павку с Наташкой, отчим сейчас не столько в дом деньги несет, сколько из дома. Еще и дерется, гад плешивый, спьяну-то. Недавно за мамой с топором гонялся, еле-еле соседи угомонили, а ну как дяди Пети дома в следующий раз не окажется?
Поля искренне не понимала, зачем мама второй раз вышла замуж. Ну, умер папа, сердце у него никуда было, а в сельской больничке ни медикаментов нормальных, ни врачей. Тетя Таня, фельдшерица, просуетилась вокруг единственного пациента всю ночь, а утром сама глаза ему закрыла – мол, от судьбы не уйдешь.
Сказала потом – слишком хорош для этой жизни Владимир Морозов. Не пил, не курил, пахал целыми днями как проклятый, да разве ж такие живут?
Поля сморгнула нечаянную слезинку. Она хорошо помнила отца, все-таки ей уже восемь исполнилось, когда они одни остались. Это Павке не повезло, он только по Полиным рассказам папу знает, слишком маленьким был, когда его потеряли.
Через два года мама снова замуж вышла, ну, зачем? Разве плохо втроем жилось? Мама математику в школе преподавала, зарабатывала, понятно, копейки, но им хватало. Огород кормил, и без молока не оставались, козу держали.
Поля грустно улыбнулась: хорошая у них коза была, Манькой звали. Бегала за Полей по лесу как собака. Ее отчим в первую же зиму забил на мясо, никого не спросил.
Поля именно тогда его возненавидела. Никогда папой не называла. Вообще никак не называла, будто отчим безымянный. По пальцам можно пересчитать, когда Поля с ним сама заговаривала. И на вопросы отчима лишь «да» и «нет» бормотала, опустив голову. Не могла смотреть в его белесые, странно неподвижные глаза с дулами зрачков. Боялась нового маминого мужа смертельно, сама толком не понимая почему.
И как мама с ним мирится? Еще и Наташку родила, нет, чтоб подумать хорошенько. Девчонке почти четыре года, а больше двух никто не дает, такая она крохотная и прозрачная. В вечном страхе живет, отчим-то почти каждый день скандалит, все ему не так – и еда, и посуда, и взгляды, и речи, и улыбки.
Поля стиснула кулаки. Она не сомневалась: отчим не мог простить маме ее «нелюбви», к первому мужу до сих пор ревновал. Все попрекал гордостью излишней. Утверждал, что взял ее из чистой жалости, кому, мол, она нужна – ни рожи, ни кожи, скелет ходячий.
А с чего маме в теле быть? Хорошо, когда она хлеба вволю ест, а то ведь нет, все им, детям, на черный день куски прячет. Вон, Павке четырнадцать скоро, растет как на дрожжах, Поля его сытым по-настоящему и не видела. Павку можно вместо скелета в кабинете анатомии выставить, никто подмены и не заметит.
Поля горестно засопела, так вдруг стало жаль брата. Отчим его буквально ненавидит, Павка слишком похож на отца.
Ее, Полю, он тоже терпеть не может. Сколько Поля себя помнит, отчим иначе как рыжей уродиной ее и не называл. Ни разу не позволил новое платье падчерице купить, хотя бы для школы, мама свои старые для Поли перекраивала. И кричал, что не обязан кормить чужих выродков, мол, пусть скажут спасибо за крышу над головой. Делал вид, что не помнит – дом-то Полин отец собственными руками поставил.
А сколько раз Поля от его затрещин кубарем с крыльца летела, пересчитывая ребрами ступени?!
Поля тяжело вздохнула: да уж, родного дома у нее, считай, и нет. Чтоб отчиму под руку не попасть, все время прятаться приходиться. Зимой Поля чаще в школьной библиотеке ночует, чем в детской. А с весны из леса не показывается. Шалашик ставит, чем не дом? Еще и Павка у нее прячется, когда отчим слишком уж лютует.
Нет, нужно уходить. И маме полегче будет, она вечно из-за нее с ума сходит. А так Поля устроится в городе на работу, а то и учится куда-нибудь пойдет. Школу-то она на одни пятерки окончила, медаль золотую ей пообещали, неужели не поступит в институт?
Поля взволнованно шмыгнула носом, сердце вдруг забилось сильно-сильно, ладони повлажнели, и девушка машинально вытерла их о цветастый подол.
