Глава 1
Девочка из прошлого
Голос у нее не изменился, и Шибаева точно током прошибло. Голос был таким же негромким, мягким, с вопросительной неуверенной интонаций в конце фразы, ее особенным «маленьким» звучком, чем-то средним между «ммм» и «ннн» – в языке и звука такого нет! Как будто она заранее извинялась и просила прощения за неважность и незначительность того, что сказала. Считается, что голос и манера высказываться выдают характер. Это иногда справедливо, иногда нет. В случае Кристины это справедливо. Характер у нее был легкий, летящий. Шибаев помнил ее улыбку – не просто улыбку, а постоянную готовность улыбнуться, – уголки губ ее были вздернуты кверху, и ей просто не оставалось ничего другого, как улыбаться. Прямые светлые волосы, несколько конопушек на носу, светло-карие глаза и улыбка – это Кристина, школьная подружка Шибаева, первая любовь, первый поцелуй, первая женщина. Танцующая походка, танцующая речь.
Она назвала его полузабытым прозвищем, и в нем встрепенулось умиленное чувство возвращения, он снова был молодым, нетерпеливым и радостным щенком, бегущим на свидание.
– Ши-Бон, мы же не виделись целую вечность! – сказала она. – Я ничего о тебе не знаю. Как ты?
– Нормально, – ответил он. – У меня все нормально. А ты как?
– Тоже нормально. Встретила Славика Корниенко, вспомнили ребят, школу. Он сказал, где тебя искать. Знаешь, я еще подумала, что это именно для тебя. Ты вечно читал детективы. Я даже помню… Чейз, кажется? Ты говорил, это самый крутой мужик… Помнишь? Ты до сих пор так считаешь?
Шибаев не знал, как он теперь относится к Чейзу. Как-то не задумывался, не было времени, да и желания, если честно. Полицейские не читают детективов, они их раздражают. У них появляется желание сесть и написать автору все, что они думают о нем и его гребаном, дилетантском, идиотском детективном романе. Но, как говорят, сделайте лучше, если сможете.
– Ты, наверное, мог бы и сам написать… – сказала она.
Шибаев хмыкнул и промолчал, не сообразив, что ответить. Он отвык от ее легкости, он вообще отвык разговаривать с женщинами. Даже его друг-коллега адвокат Алик Дрючин, совладелец «конторы» по адвокатско-детективным услугам, заметил трудности Шибаева и определил это отсутствием практики и «общим забурением». Сам Алик был всегда готов ухаживать, волочиться, таскаться, трепаться без умолку и испытывать состояние «на рауше» при виде любой! Повторяем: любой! – женщины. Так он был устроен. И его частые женитьбы, и скоротечные романы, и беспредметные флирты с женщинами на улице, в городском транспорте и кафе, никуда не ведущие, а предпринимаемые исключительно для разгонки крови и поддержания формы, были в его характере и устройстве. Такой у него психотип. Любимое, кстати, словечко адвоката.
– Ты что, всем им вешаешь одно и то же? – как-то спросил Шибаев.
– Ну! – ответил Алик. – Это как с новогодними открытками – я всегда покупаю одинаковые. Помнишь Светку? Она выбирала разные, торчала у прилавка, рассматривала, требовала у меня совета. Ужас!
Света – это последняя любимая женщина Алика. Не в смысле последняя вообще, а последняя из. Сначала была любовь, потом возник целый ряд претензий. Корова, домашняя курица, копуша, без полета. Это значит, что Света не готова выслушивать треп любимого человека ночи напролет, когда на него накатывает после бутылки коньяку или водки, включая чтение стихов, причем всегда одних и тех же. Она хотела спать. Или хотя бы разных стихов. Как и открыток!
– Она покупает разные! – с содроганием говорил Алик, который хватал первые попавшиеся и одинаковые. – Какая разница! Это же все равно разным людям!
Странно устроен человек, странные у него иногда случаются привычки, пристрастия, симпатии и антипатии. Муха в стакане его не трогает, из-за чего крик, а открытки доводят до белого каления.
– Ты женат? – спросила Кристина.
– Был. А ты?
– У меня муж, детей нет…
Ему показалось, она вздохнула.
– Может… пересечемся? – спросил он.
Их школьное словечко вырвалось нечаянно, он давно уже не говорил так.
– Конечно! – обрадовалась она. – Когда? Ты сейчас свободен? Может…
– Свободен! Для тебя я всегда свободен! – сказал и поморщился, вспомнил Алика, всегда готового к забегу.
Они встретились через полчаса в «Белой сове». Шибаев пришел первым. Не столько от нетерпения, хотя и это присутствовало, сколько из-за желания увидеть ее издалека, сидеть и смотреть, как она войдет, остановится, привыкая к полумраку, станет искать его глазами. А он поднимает руку. Как когда-то, сто лет назад. В счастливые деньки их детства. И она улыбнется и пойдет торопливо к нему, они намертво сцепятся взглядами, в которых будут желание, радость и нетерпение.
Она вошла и остановилась, обводя взглядом полутемный зал. Он поднял руку. Она почти побежала. Он поднялся ей навстречу. Обнял, ткнулся лицом в ее волосы. Незнакомые духи, незнакомое ощущение. Он помнил ее острые плечи и лопатки, тонкую шею…
– Я изменилась? – спросила она, чуткая, отодвигаясь.
– Ты выросла, – ответил он. – И стала еще красивее.
Она стояла перед ним, крупная яркая взрослая женщина. С белыми волосами, в белом костюме с золотыми пуговицами. Знакомые ямочки на щеках, знакомые светло-карие глаза, веер морщинок в уголках, знакомая улыбка. Он все еще держал ее за плечи. Она не пыталась освободиться. Он опомнился и отпустил ее.
