— Нашли подходящего покойника! — кричит Каминский.
Огромными скачками он несется ко мне и еще издали трубит радостную весть.
Декабрьское воскресенье, зимнее солнце. Деревья вокруг покрыты инеем. Всюду снег, и кажется, что он лежал здесь всегда. Во всяком случае, он отливал голубоватым светом вечности. Но ветра нет. Обычно на холме Эттерсберг ветер был жестким, ледяным, пронизывающим до костей — но он не добирался до уголка, где приютился сортир Малого лагеря.
На краткий миг, пока выглянуло солнышко и не дул убийственный ветер, можно было бы забыть, где находишься, подумать о чем-нибудь другом. Эта мысль пришла мне в голову по дороге на свидание, назначенное как раз напротив сортира. Сказать себе, что перекличка закончилась и что впереди, как это бывает каждое воскресенье, несколько часов жизни — существенная частичка времени, не принадлежащего СС. Нежась на солнышке, можно было помечтать о том, чем заполнить эти свободные часы — еженедельное чудо.
Выбор не так уж велик — нетрудно догадаться, что наши возможности были строго определены. Но ограничения есть всегда и, вероятно, везде. Для нас, простых смертных, во всяком случае. Однако, пусть и небогатый, выбор тем не менее оставался: только во второй половине дня в воскресенье, но все-таки выбор.
Можно было, например, завалиться спать. Большинство заключенных сразу после воскресной переклички бежали в бараки. Отключиться, забыться, уснуть и видеть сны. Они заваливались на нары, покрытые соломенными тюфяками, и тут же вырубались. После переклички, после воскресного супа — он был всегда с лапшой, самый наваристый за всю неделю, его ждали с нетерпением — необходимость погрузиться в восстанавливающее силы небытие казалась самой насущной.
Можно было пересилить себя, превозмочь недосып и усталость и пойти пообщаться с приятелями. Заново создать общество, а то и общину, так как вместе собирались не просто земляки из одной деревни или участники одного партизанского отряда или движения Сопротивления. Частенько это было еще и политическое или религиозное сообщество, мы стремились к преодолению себя, к трансцендентности, и именно общность идей нам в этом помогала.
