Денис ШАПОВАЛЕНКО
ПОД МОРСКИМ ДНОМ
Вибрация барабанных перепонок передавала в мозг чистейшие сигналы синтезатора. Внутри позвоночника по спинному мозгу медленно проплывала цепная реакция нервных клеток от кончиков пальцев к сознанию. "Бархат" - говорили эти сигналы, и мозг взрывался от неразделенной радости от этого чувства. "Бархат", это было великолепно. Заскрипела дверь, на пороге был человек. Мои глаза были закрыты, но мозг ясно вырисовывал его крепкий силуэт на черном фоне коридора. Был только один человек, кто в это время мог сюда заглянуть. Сознание ликовало, тело схватила сладкая судорога. Я застонал. Ренуар подошел ближе ко мне, снял с моих глаз солнечные очки. - Рос, ты в порядке? - Мсье! Мсье Рос... Только так. - Мсье Рос, ты в порядке? - Абсолютно... Что ты мне принес, Ренуар? - Винт. - Отлично... После "винта" я не чувствовал рук, я не чувствовал тела, я перестал думать, мои мысли преобразовались в инородную материю, я мог завести беседу с самим собой, но не знал слов. Я не знал ни одного слова, я ничего не знал, перестал существовать. Сейчас я жил чужими чувствами, чувствами Роса, того самого Роса, кем я был совсем еще недавно, и кого предал уже слишком давно чтобы оглядываться назад. "Бархат", крутилось в голове у него, и я был в экстазе от этого.
Глаза резало солнце, уши - скрип двери. Я повернул голову в направлении звука, Моризель в белом халате неуверенно вошла ко мне в комнату, опустив глаза на дорогой ворсистый ковер на полу. Она прятала глаза потому что я этого требовал от всех марионеток в этом доме. Моризель внесла серебряный поднос (я обожаю серебро), накрытый влажным платком, медленно подошла к моей кровати. Моя нагота не стесняла ее - я был молод и красив, а она - отличной марионеткой, хорошо выдрессированной. Она положила поднос на бархатное одеяло возле меня и медленно вышла. Молодец знает - я не выношу резких движений. Я убрал платок с подноса, взял шприц. Это был мой утренний коктейль пробуждения. Через минуту я лежал и смотрел в зеркальный потолок. Там, ввысоке, я видел человека, похожего на меня, но я знал - скоро от него ничего не останется, скоро он умрет, но я останусь жить. Я накрыл лицо влажным платком, это утро было великолепным. Некоторое время спустя я вышел из комнаты. Я не удосужился накинуть одежду, но в моем доме это было не обязательно. Мы презирали предрассудки, хотя нет презрение требует расхода сил, правильнее сказать - нам было на это просто наплевать. На первом этаже меня уже ждали мои друзья. Моррис, потягивая сок, в махровом халате сидел напротив камина и вел тихую беседу с Жозель. Жозель курила легкую сигарету и так же легко и тихо смеялась. На водяном матрасе посреди комнаты лежала, блаженно потягиваясь, Виктория. На ее загорелом теле вырисовывался каждый мускул; Виктория сегодня была великолепна. Впрочем, как всегда. В глубоком кресле, откинув спинку, лежал Ренуар. Старый верный Ренуар, он не был куклой, но все еще не стал богом. Он был обычным человеком, но я его любил как друга. Если человек вообще способен быть хорошим, то это был Ренуар. Он лежал лицом от меня, и я вдруг представил, что он видит меня вверх ногами. - Бонжур, Мсье Рос. - Сказал он. - Приветствую, друзья мои! - воскликнул я, - Сегодня в нашем распоряжении целый день. Виктория улыбкой поприветствовала меня, а Моррис вскочил с кресла и, подхватив Жозель, выкрикнул: - Вперед же, немедленно в бассейн! И мы на перегонки помчались к огромному бассейну перед домом; да, сегодня был просто божественный день. Только Ренуар остался на берегу. Что ж, он человек, он отвергает божественное.
Ренуар включил волны и мы долго барахтались в рукотворной пучине. Моррис что-то громко декламировал, Виктория с Жозель целовались, а я погрузился на дно бассейна, где нет ни волн, ни звуков, ни отзвуков, где спокойно и легко. Я видел Ренуара, прыгнувшего за мной в бассейн, видел, как он подхватил меня и поднял на поверхность. Потом он уплыл обратно на берег, он не понимал, что мы не люди, мы не умираем от удушья, мы просто оставляем тела, но взамен получаем что-то другое, что-то лучшее. Виктория выплыла на берег, растянулась на шезлонге и закурила. Моррис последовал за ней и они занялись сексом. Мы с Жозель еще поплавали, а затем отправились в дом. Заботливая Моризель уже приготовила завтрак, и мы уселись на полу. Никто здесь не любил стулья и столы - они навевали скуку и были слишком монументальны. Завтракали мы прямо на полу, в том месте, где было приятнее. Завтрак был легким, как всегда. Свежие фрукты, минеральная вода и героин. Скоро к нам присоединились Моррис и Виктория. Мы закурили сигареты с марихуаной и принялись за фрукты. Жозель весело смеялась, Виктория откинулась на спину, а Моррис поцеловал меня, я ответил ему тем же.
Я вижу кристаллы, белые кристаллы, прозрачные и чистые, словно снежинки. Ломаю их совершенную структуру, я дроблю утопию в порошок - у меня своя утопия, я живу не здесь, я - гость. Вдох - я материализуюсь, еще вдох появляется остальной мир. Он появляется таким, каким я хочу его видеть.
