Пролог. Этот день вы запомните, когда чуть не…
— Помогите! Спасите! — кричала я, избивая кулаками тяжелую дверь. Словно это она была виновата во всех моих бедах. — Кто-нибудь в этой Академии меня вообще слышит?
На мгновенье я прислушалась, в надежде услышать шаги по коридору.
— Кто-нибудь! Меня слышит! Здесь темно и страшно! Помогите! — в отчаянии выкрикнула я, изо всех сил бросаясь на дверь всем телом.
Я задыхалась от панически бьющегося сердца и оседала по дверям на пол.
— Выпустите меня! — кричала я, пытаясь открыть дверь заклинанием. — У меня экзамен по целительству! Если я его не сдам, меня отчислят! Пожалуйста! Я никому не скажу!
Снова прислушавшись, я попыталась выломать дверь заклинанием. Но оно отскочило, обжигая мне пальцы и прожигая юбку.
— Ой-ой-ой! — заплясала я, разглаживая двусмысленную дырку, сквозь которую просвечивались трусы с драконами.
Кое-как потушив юбку, я осмотрелась по сторонам. В мрачной аудитории прорицания на бархатных зеленых скатертях сверкали хрустальные шары. На стенах тусклым магическим светом мерцали созвездия, линии на нарисованных руках вспыхивали: «Линия жизни», «Линия судьбы», «Линия любви»… Я смотрела на свою руку, видя, что на ней отчетливо виднелась линия «жопы», перечеркивая все успехи и начинания.
Огромные старинные часы со светящимся циферблатом сообщили. Экзамен идет уже целых пять минут.
Моя старая сумка валялась возле двери. Из нее торчали потертые учебники, которые Академия выдавала всем сиротам и малоимущим.
— Кто-нибудь!!! Выпустите меня!!! — кричала я, чувствуя, что скоро охрипну. — Кто-нибудь!!!
И тут я почувствовала приступ паники… Сначала все завертелось перед глазами. Доска с домашним заданием, шары, карта звездного неба, шкафы… Все это вращалось вокруг меня. Я опустилась на колени, схватившись за голову руками и простонала…
— Кто-нибудь!!! — звенел в голове собственный крик, когда я провалилась в темноту.
Я так и не поняла, что произошло. И почему в моем теле такая слабость… Я открыла глаза, морщась от того, что голова звенела, словно будильник. Голос был сорван, в горле слышались хрипы. Я попыталась неуклюже встать и одернуть юбку.
И тут послышался просто ужасающий своей внезапностью удар грома. Меня покачнуло вместе с башней. Зазвенели стекла, хрустальные шары, задрожала мебель…
Я бросилась к окну, видя яркую вспышку молнии, перечеркнувшую темное ночное небо и ударившую в самый высокий шпиль Академии…
— Такое чувство, словно небеса сейчас упадут, — в ужасе прошептала я, оттирая запотевшее окно натянутым рукавом. — Это что такое? Впервые такое вижу…
* * *
Тем временем в огромном зале на четыре этажа ниже, горел яркий свет. Из-за прикрытой двери слышались стоны и всхлипывания. Здесь полным ходом шел экзамен по целительству.
На задней парте под стендом «Что такое рука, и где она растет!» слышались тихий встревоженный шепот.
— Хватит! Шутка зашла слишком далеко! Это уже не смешно! — прошипел строгий голос старосты Фрины Луиджер. — Нужно открыть Ленору! Пошутили и хватит! Ее же отчислят! Женни, скажи, что тебе нужно выйти и сходи в башню прорицания!
— Я не пойду, — стушевалась ее подруга Женнивер Краут. — А что сразу я? Я что? Одна на всем потоке!
— Тогда Дариэль! Сходи ты! — потребовала староста, нервно теребя роскошную косу.
— Я тебя не понимать, круглоухая девственница! Я прибыть из далекой страны! И учиться вашей лечений рука-нога-задница драконий дрын! — произнес вечно обиженный остроухий эльф. И поджал красивые губы. Он был студентом по обмену. Его обменяли на трех военнопленных. Точнее, эльфа дали впридачу.
Он чопорно поправил диадему, намекающую, что он принц. Двадцать шестой по счету претендент на трон отца. При условии, что эльфы бессмертны.
— Согласна, мы погорячились! — заметила Рокселин Джой, первая красавица на потоке. — Но и она тоже не права! Я считаю, что сиротки должны учиться отдельно! Из-за нее мы будем выпускной праздновать в Академии, а не в приличном пабе! А все потому, что у нее денег нет! А ректор сказал, что решение должно быть единогласным!
— Мы прямо как последние блохи! — кивнул эльфийский принц инкогнито. Но все прекрасно знали, кто он, откуда и что ему, кроме солнышка и маминой улыбки ничего в жизни не светит.
— Можно выйти! — внезапно поднял руку Ален Фор, осматриваясь по сторонам. — Уважаемая комиссия, можно выйти!
— Ну, наконец-то! — выдохнула староста, прекратив теребить косу.
— Экзамен еще не начался, а вам уже выйти! — послышались строгие и нервные голоса целителей. — Если вы не прекратите, то мы включим в вас в билет по лечению недержания!
Ален Фор опустил руку и пожал плечами.
Старенький ректор стоял над кафедрой и вдохновенно толкал речь.
— Целительство — от слова «цель!». Видеть цель и не видеть препятствий! — уже пять минут не могли угомонить старенького ректора Имберта ван Драгонфолла, жадно дорвавшегося до своей минуты славы.
— Спасибо, господин ректор, — кивала комиссия из целителей Академии, глазами показывая на часы. — Но мы уже раздали билеты… Присаживайтесь, господин ректор…
— Ведь все мы однажды достигли своей цели, опередив тысячи кандидатов! — продолжал ректор, словно не слыша никого.
