Глава первая.
ГОСТИ ИЗ ПРОШЛОГО
Он все еще стоял на пороге, столь непохожий на того Чарли Брайта, которого я уже много лет назад, казалось, навсегда забыл, но которого мгновенно вспомнил, как только понял, кто говорит со мной по телефону.
Человек, стоявший сейчас на пороге моей комнаты в гостинице «Теле», лишь отдаленно напоминал того Чарли. Когда я тридцать лет назад встретил его в журналистской толкучке берлинского аэродрома Гатов, он был молод, подвижен, постоянно улыбался и не умолкал ни на минуту.
Этот Брайт был совсем другой. Волосы его, когда-то льняные, стали желтовато-седыми, мальчишеское лицо, некогда покрытое веснушками, было изборождено глубокими морщинами.
Он сильно постарел? Да, конечно. Но дело было не только в этом. Не так уж стар был Брайт. Он выглядел не просто постаревшим, а выцветшим, вылинявшим, погасшим. Даже его хлопчатобумажная куртка была как будто снята с чужого плеча, и он донашивал ее, не замечая, что она тоже давно выцвела и вылиняла. Лишь ярко зеленела целлофановая карточка, прикрепленная к накладному карману его куртки.
Глаза Чарли, которые раньше бывали то безмятежно-голубыми и заразительно веселыми, то холодными и жесткими, теперь казались мне погасшими и бесцветными.
Словом, это был Чарли Брайт и в то же время как 6ы не он.
– Ты не рад нашей встрече, Майкл? – донесся до меня его голос. Он прозвучал глухо, словно шел откуда-то издалека.
Сделав над собой усилие, я вернулся из прошлого в сегодняшний день. Пусть стоявший передо мной седовласый американец мало походил на молодого Чарли Брайта, но ведь это же все-таки был он, тот самый Чарли, с которым меня столько связывало. Он нашел меня, явился сюда из нашей молодости, а я стою как вкопанный, и молчу, и думаю о том, как он постарел словно я сам помолодел за эти три десятилетия…
– Здравствуй, Чарли! – почти крикнул я. – Что же ты стоишь? Проходи, садись, вот сюда, сюда…
Я схватил его за руку и с силой, будто он сопротивлялся, усадил в кресло.
Надо было что-то говорить, произносить слова, подобающие встрече после долгой разлуки: «Ну, как ты?.. Как живешь? Как жил все эти годы?..» Однако я продолжал молчать. Чего доброго, Чарли мог подумать, что я и в самом деле не рад нашей встрече. Но ведь это же было не так! Я искренне радовался, что Брайт отыскал меня, что он здесь, рядом со мной. Мне казалось, что откуда-то из-за плеча этого постаревшего – нет, не просто постаревшего, а внутренне погасшего, поникшего – человека на меня смотрит молодой Чарли Брайт, полный энергии, сегодня – друг, завтра – враг, послезавтра – снова друг, наивный и хитрый, расчетливый и щедрый, жизнерадостный и горько-печальный…
Черт побери, прошло тридцать лет!.. Наверное, и Чарли думает сейчас, что никогда не узнал бы меня, если бы встретил на улице…
Но прочь печальные мысли! Мы встретились, и это самое главное!
С чего же все-таки начать разговор?
В таких случаях англосаксы обычно предлагают выпить. Увы, у меня ничего с собой не было. Если бы моя смета позволяла, я заказал бы по телефону бутылку шотландского или американского виски. Может быть, предложить Чарли кофе?..
– Значит, ты не рад нашей встрече? – с унылым видом повторил Брайт.
– Откуда ты взял? – горячо возразил я. – Как это могло прийти тебе в голову?!
Еще невидимый Чарли своим звонком вернул меня в первые дни «сотворения мира». А теперь передо мной стоял реальный мистер Чарльз Аллен Брайт.
Судя по такой же, как моя, зеленой целлофановой карточке, он тоже был аккредитован в хельсинкском пресс-центре. Появившись, он оборвал мое путешествие во времени. Поэтому я все еще не мог прийти в себя.
– Прости меня, Чарльз, – наконец сказал я. – Когда ты позвонил, я словно перенесся в то время… В нашу молодость… В Потсдам. Мне трудно оттуда выбраться. Я все еще вижу тебя того… понимаешь, того…
– Я сильно постарел? – с усмешкой спросил Брайт.
Ах, боже мой, неужели я должен убеждать его, что он нисколько не изменился! Неужели из того бурного, радостного, горького, страшного и полного надежд мира, в который я так неожиданно перенесся, мне нужно вернуться для того, чтобы вести пустяковый светский разговор!
– О чем ты думаешь, Майкл? – не дождавшись ответа, снова спросил Брайт.
– Видишь ли, Чарли… Еще со студенческих лет я помню древнюю исландскую сагу.
– Какую?
– Подробности я уже забыл. Помню только, что некий викинг уходит, кажется, в морской поход. Вернувшись к родным берегам, он видит, что все здесь изменилось. Все другое. Никто его не встречает. Он кричит: «Где моя мать? Где жена? Как мои дети?..» Люди этого местечка всегда очень хорошо знали друг друга. Ему отвечают: «Мы не слышали о таких! Когда они здесь жили?..» Оказывается, за тот год, пока викинг бороздил моря, на берегу прошла тысяча лет. Давай, Чарли, все же сойдем на берег…
– Чтобы рассыпаться в прах? – спросил Брайт. Голос его прозвучал неожиданно резко.
Меня поразило, что он знал сагу: в конце ее викинг, ступив на берег, действительно рассыпался в прах. Это было нечто новое в Брайте: ведь я помнил его невежественным, хотя и самоуверенным парнем. «Шопингоор стресси…»
– Что ты делал после того, как вернулся домой? – спросил я.
