1.
Робин вынырнул из глубин душного кошмара, продолжая ощущать чьи-то обволакивающие, вкрадчивые прикосновения. Открыл глаза и обмер: рядом, в серой мгле, продолжением кошмара нависало над ним бесформенное чудище, растопырясь толстыми щупальцами. Отпрянув, Робин резко ударил ногой и метнулся в сторону. В ладонь скользнула рифленая рукоять скорчера, вспыхнул гневный свет — будто взметнулись языки пламени, и Робин пружинисто подсел, готовый к новому прыжку, удару, выстрелу, захлестываемый праведной и уже торжествующей яростью…
Возле стены вяло шевелилась Бетси, расплющившись по полу и крупно дрожа желеобразным телом, — жалкое, несуразное существо… Выругавшись, Робин опустил оружие. Его тоже трясло — от возбуждения и брезгливости.
Сбоку затрепетала, сминаясь, перегородка, и сквозь нее с усилием протиснулась массивная крабообразная фигура Шестинога.
— Что на этот раз? — сварливо осведомился он. — Отчего шум?
Робин отшвырнул скорчер — его поглотила стена — и упал в возникшее из пустоты кресло.
— Спроси у Бетси, — огрызнулся он. — Еще одно такое пробуждение, и я переберусь ночевать в лес.
— Да что стряслось, Робин? — уже с беспокойством спросил кибер.
— Похоже, у малютки наклонности вампира, — хмуро объяснил Робин. — А ты, помнится, клялся, что она безвредна, как мотылек.
Мгновенным движением кибер переместился к Робину, пробежал щупальцами по его торсу.
— Паникер, — сказал он с облегчением. — В целости твоя кровь, ни на каплю не убавилось.
— Тогда какого лешего?!.
Шестиног скользнул к Бетси, подобным же образом прощупал и ее. Проворчал:
— Лягаться было обязательно? Она никак не успокоится.
— Бедняжка! — Робин возмущенно фыркнул. — Предупреждаю: еще раз сунется — вышвырну ее из Дома!
— Давай, — не стал спорить Шестиног. — Только гуманнее убить ее сразу.
— Кто ей мешает жить? Пусть только меня не трогает.
— Я уже тебе объяснял. Снаружи она долго не протянет.
Робин долго молчал, постукивая ребром ладони по затвердевшему подлокотнику.
— Вот дрянь! — проворчал он наконец. — Мало мне было забот.
Рывком поднял себя с кресла и подошел к Бетси — она все еще вздрагивала. Поколебавшись, Робин присел на корточки и стал гладить ее темную гладкую кожу, ощущая, как с каждым его движением Бетси успокаивается.
— Видишь? — спросил Шестиног. — Ее тянет к живому, я не могу тебя заменить.
— А какой вообще от тебя прок? — раздраженно отозвался Робин, выпрямляясь. — За чужой счет легко быть добрым.
Вернувшись в кресло, Робин мысленно приказал ему трансформироваться в лежак и вознесся под потолок — досыпать.
2.
Робину неправдоподобно, фантастично повезло: эта планета превзошла все ожидания, идеально подходила для колонизации и уж во всяком случае для размещения станции Моста. Планета настолько повторяла Землю, даже в мелочах, что иногда Робину начинало казаться, будто никуда он не улетал, и не было этого томительного семилетнего перелета. Но затем в поле зрения забредало мигрирующее в поисках лучшей почвы дерево, либо проносилась в отдалении шустрая стайка кочевых кустов, и сразу мир восстанавливал реальность. К тому же на планете полностью отсутствовала сухопутная фауна: видимо, именно необычная активность растений, среди которых хватало и хищников, воспрепятствовала выходу животных из моря.
И тем удивительнее было появление Бетси.
Они обнаружили ее дней через двадцать после начала строительства, точнее, Бетси сама нашла их. Выйдя утром из Дома, Робин увидел расплывшееся по стене странное существо, по мягкому телу которого пробегали медленные конвульсии. Безусловно, Бетси заслуживала изучения, и Шестиног охотно переключил на нее весь свой исследовательский пыл, который до сих пор растрачивал на окрестную флору.
Бетси оказалась совершенно оригинальным существом, чуждым как земной, так и местной жизни. Под ее тугой кожей размещались абсолютно идентичные клетки, связь между которыми, несомненно, должна была присутствовать, но проводилась на уровне, не поддающемся обнаружению приборами. Единственный смысл существования Бетси заключался, казалось, в достижении предельной близости к Робину. Претворением этой мечты в жизнь она занималась круглосуточно, в меру своих возможностей. Передвигалась Бетси не без изящества: перекатываясь, она будто струилась по траве, камням; но ей не хватало скорости. Пускаясь с утра в погоню за предметом своей страсти, она сразу безнадежно отставала, и возвращаясь с работы, Робин встречал Бетси, прилежно и неутомимо катившуюся по тропинке на полпути к стройке. Иногда он возвращался другой дорогой и тогда натыкался на Бетси, терпеливо поджидавшую его у порога, только утром. Как она определяла его местонахождение, оставалось загадкой, но где бы он ни оказался, верная Бетси безропотно катилась по кратчайшему пути в его направлении.
Когда через неделю Шестиног, удостоверившись в полной безобидности Бетси, предложил пускать ее на ночь в Дом, Робин не стал возражать. Он как-то упустил из виду, что силовые поля перегородок внутри жилой части Дома обладали, в отличие от практически неприступного внешнего купола, почти абсолютной биопроницаемостью — даже псевдоживые киберы пронизывали их беспрепятственно. Вдобавок Робин недооценил общительность новой соседки, а его попытки обезопасить свой сон, воспарив под потолок, успеха не имели, поскольку Бетси легко достигала любой точки спальни, вытягивая себя в удава.
