Я давно веду своего рода дневник, где фиксирую особенно занимательные дела, которые мне довелось расследовать за долгие годы сыщицкой практики, однако этот случай почему-то опущен в моих заметках — верно, в повседневной суете я забыл тогда записать его. Да и дело было не столь уж громкое.
Правда, однажды мне пришлось восстановить в памяти все мельчайшие подробности того из ряда вон выходящего, изощренного преступления — убийства с применением серной кислоты. А вспомнил я о нем после стольких лет в связи с тем, что, отдыхая на горячих источниках в Синею, неожиданно свел знакомство с неким Иноматой, а еще точнее — благодаря одной книжице, принадлежавшей моему новому знакомцу, — детективному роману в чрезвычайно потертой черной обложке.
Сейчас, когда я пишу эти строки, за окном уже осень; лето же я провел на водах в горах Синано. Замечу, что это совершеннейшее захолустье; с поезда я пересел на частную линию электрички, а потом трясся в автобусе еще часа два, прежде чем добрался до места.
Гостиница там в японском стиле и не отличается изысканностью и комфортом, еда невкусная, развлечений решительно никаких, однако все эти недостатки с лихвой восполняются прелестью совершенно безлюдного пейзажа. Неподалеку — живописное ущелье, где низвергается с кручи великолепнейший водопад, а с близких гор нередко спускаются дикие кабаны и заходят прямо на задний двор гостиницы.
Гостиница, единственная в этих краях, пышно именуется виллой «Зеленые горы», однако названию она явно не соответствует и походит скорей на обычный сарай, разве что побольше; здание обветшало и почернело от времени, неотесанные служанки видеть не видели пудры, перекрахмаленные и стоящие колом гостиничные юката чересчур коротки и едва прикрывают лодыжки — словом, от всего веет духом неистребимой провинциальности. Однако в разгар сезона гостиница все-таки заполняется до отказа. Большую часть гостей составляют жители Токио, Нагой и других крупных городов. Мой новый приятель, биржевой маклер Иномата, тоже приехал из Токио.
Сам я по профессии полицейский и потому, наверное, страстный любитель детективных романов. А может быть, наоборот: именно по причине горячей любви к детективным историям я посвятил добрую половину жизни расследованию преступлений, дослужившись от рядового сыщика до инспектора уголовного розыска.
Да, таким уж я уродился, а потому и на курорте постоянно приглядываюсь к отдыхающим — нет ли меж них подозрительных личностей; но с еще большим рвением я ищу собеседника, с которым можно поговорить о методах раскрытия уголовного преступления.
Сейчас в Японии мода на детективы, но, несмотря на то что люди охотно читают их во всяких дешевых журнальчиках, к моему немалому огорчению, пока нечасто встретишь на улице человека с детективным романом, изданным отдельной солидной книгой.
Правда, на сей раз мне повезло: в первый же день моего пребывания на вилле «Зеленые горы» я встретил такого великолепного собеседника, о котором даже и не мечтал.
На первый взгляд, человек этот показался мне совсем молодым, однако впоследствии я узнал, что он старше меня на пять лет и ему уже исполнилось сорок четыре. Чемодан у него был буквально набит детективной литературой, причем большую часть составляли английские книги. Звали его Иномата.
Совершенно случайно я увидел, как он, устроившись на веранде в плетеном кресле, читает детективный роман; это и послужило поводом для знакомства. Само собой вышло так, что мы сблизились.
Наружностью Иномата отличался весьма необычной и привлекал всеобщее внимание. Несмотря на молодые еще лета, у него была совершенно лысая, идеально круглая голова и очень тонкие, но густые красивые брови; очки без оправы с желтоватыми стеклами скрывали большие, под тяжелыми веками, глаза. В довершение портрета — греческий, с легкой горбинкой нос, усики, длинные, чрезвычайно ухоженные бакенбарды... Что-то неуловимо иностранное проскальзывало во всем его облике. Даже короткое гостиничное юката он умудрялся носить с такой элегантностью, что походил в нем на профессора университета, а уж никак не на биржевого маклера.
Оказалось, Иномата совсем недавно утратил горячо любимую им жену, и скорбная складка прорезала его чистый и бледный лоб. Как я заметил, он почти не выходил из своей комнаты, проводя время за чтением, но и любимые детективы, похоже, не приносили ему утешения; частенько Иномата, отложив раскрытую книгу, пустыми глазами смотрел на поднимавшиеся за верандой покрытые зеленью горы — и мне до слез становилось жаль его.
Как-то часа в три пополудни я, даже не переодев юката, сунул ноги в уличные гэта и вышел через задний двор гостиницы — погулять после обеда. Я направлялся в соседнюю рощицу, весьма напоминавшую ухоженный городской парк, и вдруг заметил Иномату, тоже в юката; прислонившись к стволу огромного дерева, он увлеченно читал какой-то роман. Из любопытства я подошел поближе.
Иномата оторвался от чтения и, кивнув мне, перевернул раскрытую книгу обложкой кверху. На черном корешке сверкали тисненные золотом затейливые буквы: «Trent's Last Case», E. С. Bentley.
