— Недобрые вести, кровники… — начал дядя Эвальд на языке Долины, — Все вы знаете, ради чего мы в дом Филиппа Луазье съехались. На неделе этой, впервые за полвека, в Ольстере собралась Палата септов, поскольку нарушены Гранитные запреты были. Я представлял наш септ в Палате и старался о каждом из вас добро хранить… Главам пришлось очень быстро несколько решений принять. Как вы помните, зимой я поставил подпись на новом договоре с людьми Атласа, но там и подпись обычного человека, мальчика, была. Обычные не соблюдают Ритуалов, и формально подросток не имел права расписываться, но ситуация неординарная сложилась, и мнение его принято было…
Время показало, кровники, что правы были те из вас, кто на полном нейтралитете настаивал. Правы были те, кто настаивал даже на нарушении прежних договоров во имя спокойствия… Нас в войну и в большие проблемы вовлекли. Палата рассмотрела преступления Филиппа и Бернара Луазье, мы сознавали, что они непредумышленно совершены. Пятьдесят две руки поднялось против восемнадцати за то, что мальчик, не прошедший Ритуал Имени, не может еще вполне за свои поступки отвечать, а отец его должен быть прощен, так как своего ребенка защищал…
Дядя Эвальд помолчал. Стало слышно, как над лампами террасы кружат насекомые. Мне показалось, что вокруг меня образовалось открытое холодное пространство, точно все родственники разом прониклись ненавистью. Конечно, это было совсем не так: Добрые Соседи не умеют ненавидеть детей.
— Большинство глав также склонилось к тому, что проступки русских Фэйри нельзя трактовать как злокозненные преступления, поскольку наши братья и сестры несколько столетий оторваны от тепла септов были, — продолжал дядя Эвальд. — Напротив, они достаточно мужества сохранили, чтобы не скатиться в дикость и в обычных не превратиться. Они сумели собраться вместе, хотя, по нашим данным, четыре фины безвозвратно в войнах и революциях сгинули… Они собрались вместе и поселение в саянской тайге вдали от городов создали. Там замечательные места для Фэйри, смею вас заверить, хотя слишком суровая зима. В ситуации, когда соблюсти договор с людьми Атласа понадобилось, наши кровники верно действовали. Они собственной безопасностью во имя чести и исполнения взятых обязательств пренебрегли. Даже потеряв на сотню лет связь с Благим двором, они сохранили устные предания и честное имя сохранили… Но нашим сибирским братьям пришлось ввязаться в вооруженную борьбу с обычными, на стороне людей Атласа, и это на них беду навлекло. Русским Фэйри предстоит из Сибири бежать и, скорее всего, из России. Этой проблемой мы и занимались. Палата постановила, что каждый септ должен заявить, сколько беженцев сможет взять на свое обеспечение. Всего из России сто двадцать шесть человек, а возможно, и больше принять предстоит…
Дядя Эвальд слегка хлопнул в ладоши, давая возможность всем обсудить его слова. Так принято — младшие главы финов будут молчать, пока глава септа не разрешит прервать себя.
— А как Палата обеспечит их визами в Британию?
— Это будет выглядеть слишком подозрительно: такая масса людей — и разом переезжает в наше графство!
— Это точно! Почему бы им не перебраться в Бразилию, или в Уругвай?
— А что говорят мэнские братья и фины с Шетландских островов?
— Эвальд, ты не спросил канадцев? Кажется, фин О'Келли нуждалась в свежей крови? У них нет ни одного жениха…
Никто не кричал и не размахивал руками, а обычным наверняка бы показалось, что двадцать семь седых, худеньких старичков и старушек что-то сонно ворчат, уставившись в пол. Настоящие взрослые Фэйри ни за что не позволят себе крик. Я впервые видел пожилых глав финов в таком возбужденном состоянии. Я посмотрел на папу и маму; они сидели в углу, очень бледные, и держались за руки. Мой младший брат был тут же, играл в манеже. Сегодня он вел себя очень тихо и никому не мешал, как будто чувствовал важность момента. Возле папы сидел дядя Саня из России, он плохо понимал английский, но не обязательно много понимать, когда все говорят о тебе. С дядей Саней мы подружились еще когда жили в таежной деревне, но пока не выучили русский, общаться с ним приходилось на Древнем языке Долины. Как ни грустно, язык Долины он знал хуже, чем современный русский, в чем сам признавался. А молодые русские Фэйри — те вообще болтали только по-русски, и моя мама ужасалась, что дети растут вне Традиции…
Глава септа дважды хлопнул в ладоши.
— Вы забыли о том, что люди Григория приютили семью лесничего Филиппа Луазье, когда под него местная полиция копать начала? Семья Филиппа в Сибири почти четыре года мерзла, пока мы не дождались, чтобы этого придурка, комиссара Робинса, в Кардиганшир перевели! — строго промолвил дядя Эвальд на Древнем языке. — Или вы песни Кобальтового холма и законы гостеприимства позабыли?!
В ответ на дядюшкин гнев поднялся старый Питер Лотт. Вначале он, как водится, поклонился главам финов, затем долго откашливался, потом заговорил по-английски, подчеркивая свою демократичность.
— Ты зря нас упрекаешь, Эвальд, — сказал дядя Питер. — Все мы помним, что Благий двор уцелел только благодаря строжайшему соблюдению Гранитных запретов. Страшно представить, что сталось бы с нашими детьми, если бы обычные проведали, кто живет рядом с ними… Хвала духам Холмов, нашим дедам удалось убедить их, что Благий двор покинул Землю. Но если за Добрыми Соседями в России охотится спецслужба, то правильно ли привести русских шпионов сюда, на наши исконные земли? Мы все с нетерпением ждали, чем закончится заседание Палаты, мы все ждали тебя, главу септа…
