Глава первая
В которой Пиркке Две Горы идет за помощью к златорогому оленю, а шаман Укко пугается драконьего когтя
Вельву из страны саамов звали Пиркке Две Горы. Ей недавно исполнилось восемьдесят восемь лет, и оставалось прожить еще сорок два года. Так предсказал нойда Укко, гадая на медвежьих костях.
А сильный нойда Укко ошибался очень редко.
В то утро Пиркке снова разбудил надсадный кашель Нелюбы. Некоторое время старуха лежала с закрытыми глазами, кутаясь в шубу, и притворялась, что спит. Ей надо было хорошенько все обдумать.
— Ой, ты упрямая, — сказала Пиркке девушке. — Ты умрешь, если будешь и дальше упрямиться. Я не могу тебя лечить.
Истощавшая Нелюба поглядела на хозяйку печальными глазами и отвернулась.
— Уж лучше помереть, матушка… чем с этим… срамиться…
— Глупая ты, — в сердцах сплюнула вельва. Ей не очень нравилось, когда девушка сбивалась на свой родной язык. Некоторые слова, к примеру «матушка», вельва волей-неволей начала понимать. Пиркке вскочила с лежанки, закуталась в мех и вышла из дому.
Ей надо было крепко подумать.
Нелюба досталась ей очень дешево. В бурю разбился у берега корабль, на котором норвежцы везли рабов. Пиркке Две Горы подобрала и выходила замерзшую девчонку. И оставила у себя, хотя могла бы отдать в деревню. Оставила и ни разу не пожалела. Нелюба вовсе не была глупой, она оказалась покладистой, толковой и работящей. Домой она вернуться не могла, поскольку понятия не имела, в какой стороне ее дом. Быстро выучилась ходить за оленями, доить, чистить шкуры, за год освоила язык, а за следующий год — начала потихоньку помогать Пиркке в колдовстве. В хозяйстве старой ведьмы Нелюба оказалась даже полезнее, чем подслеповатая Юкса. Та, хоть и местная, вечно путала дни и травы, да и поспать любила…
Но шесть дней назад Нелюба провалилась в ледяную воду. И расхворалась так, что не помогали никакие заговоры и лечебные отвары. Пиркке хорошо видела, откуда идет болезнь, она пряталась у девки в грудных костях. Почти наверняка болезнь подослали злые карлики, которые, как известно, живут глубоко под землей, в змеином царстве, и ходят там вверх ногами.
— Ой, Юкса, подои серую олениху! — окликнула вельва свою старую работницу. — Ковш молока согрей девчонке, другой ковш отдашь Тонту.
Домового Тонту следовало кормить каждое утро, иначе незримый дух мог рассердиться и наслать большую беду. К примеру, он мог сговориться с коварным Маахиненом, который жил в корнях сосны, а вдвоем они способны сквасить все молоко или наслать муравьев…
Из избушки снова послышался надрывный кашель.
— Ничего не могу сделать, — пробормотала себе под нос вельва и направилась к загонам.
Олени встретили ее радостно. В эти дни все встречали хозяйку Двух Гор радостно, ведь в стране суоми наступил долгий-долгий день.
— Юкса, приготовь мои сани, привяжи к ним серую олениху, — приказала вельва. — Я уеду к нойде. Если не вернусь вечером, отнесешь в лес творог для Лиеккие, а на овсяное поле выльешь два ковша молока.
— Все сделаю, хозяйка, — заторопилась Юкса. — Только ты уж лучше скорее возвращайся. Лешего боюсь я…
Пиркке только фыркнула. Глупо бояться лохматого Лиеккие, которому она восемьдесят лет носит в лес творожок и кашу! Но и забывать его тоже нельзя… Ничего нельзя забывать, голова старая, а заменить некому! Ведь чтобы стать прорицательницей, которую знают по всей стране терфиннов… надо ею родиться.
А тут еще девчонка собралась помереть от грудного колотья!
У Пиррке оставался один путь спасти девушку — отвезти ее к нойде Укко. Шаман мог ее спасти, но Пиркке заранее знала, что скажет хитрец. Он скажет — отдай мне эту женщину, тогда я ее вылечу. Он так уже говорил. Хотя жил с двумя женщинами-суоми, но ему все было мало. А глупая гордячка Нелюба уперлась. Заявила, что лучше умрет, чем ляжет с противным колдуном. Вот глупая!
Пиркке знала, что лучше нойды Укко никто девчонке не поможет. Укко умел многое. Вынимал из живых зверей печень и сердце, возвращал заплутавших оленей, мирил супругов, насылал ветра и лечил самые опасные хвори. Особенно хорошо он лечил лихорадку, или колотье. Нойда не боялся спуститься в нижний мир, чтобы сразиться там с духом, наславшим болезнь.
Перед отъездом Пиркке сделала все необходимые приготовления. Дважды поклонилась проснувшемуся Бальдеру. Солнце еще невысоко плавало над горизонтом, но с каждым днем набирало силу и дарило все больше тепла.
— Хвала тебе и спасибо тебе, покровительница наших стад, Луот-хозик! — смиренно произнесла вельва, опускаясь на колени перед загоном. — Возьми сама все, что тебе нужно в моем доме. Спасибо тебе, покровитель рыб Аккрува, за то, что твои косяки не покинули нас зимой. Спасибо тебе, покровитель леса Мец, за то, что ты кормишь нас…
