Письменный стол на краю пропасти. Стихи и басни

Письменный стол на краю пропасти. Стихи и басни

Новейшее и свежайшее, господа. Чуть ли не публицистика в стихах. Изюм в том, что каждый из двенадцати разделов завершается своей собственной басней. И да, всё это женское, ничего не попишешь.

Жанры: Поэзия, Самиздат, сетевая литература
Серии: -
Всего страниц: 7
ISBN: 9785447497958
Год издания: Не установлен
Формат: Фрагмент

Письменный стол на краю пропасти. Стихи и басни читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

© Елена Глушко, 2016


Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

У стихов уже отдельной жизни нет.
Раздвоение мое побеждено.
И стихи на все вокруг пролили свет.
Этот свет порой совсем сбивает с ног.
Сумасшедшинка с годами раздалась —
вырос яблоневый сад, где был изюм.
И летит свободной птицей пепелац,
траектория примерно буквой зю.
Дожилась – и предисловие пишу,
балансируя на краешке листа.
И ни капельки не удивляет шум.
Я записываю. В стол. Живу я так.

Моему дедушке, с которым можно общаться только так

Вдохновение


Вдохновение

Несколько лет запрягается.
Тело с душою не вместе.
Работа кипит в миллион китайцев,
и места нет ни лени, ни лести.
Сотни часов вдохновения.
Тело с душою спят валетом.
Виток сознания, прорыв, кипение…
И получается
ЭТО!

Улов

Обижаться не на кого, некогда.
Не хочу сегодня обижаться.
Вытащила из своего невода
не хамсу, не стерлядь, а ежа.
Еж такой смешной, такой обидчивый.
Недотрога этот еж морской.
Слышу, он стихи диктует сбивчиво.
Да, улов сегодня неплохой.

В стране придуманной

В стране придуманной
и тишь, и гладь.
Хватает денег и
на них плевать.
Райские запахи
для райских птиц.
В стране придуманной ты
во плоти.

Тех. задание

Прóжиты эпохи целиком —
эра предисловий, век сомнений.
Подражанье жизни дураков
тоже в прошлом (целое мгновенье!).
А теперь работа, наконец.
Кирпичи готовы, руки тоже.
Кисти, краски, бревна, изразец —
только помоги с проектом, Боже!

Вдвойне

Не лезть в отношения
Мужчины и Музы,
в священные узы
рукою своею.
Не брать на себя
роль Горгоны Медузы,
а лучше уйти
и послушать Орфея.
Приятней, да и
плодотворней
вдвойне, а?

Мир что-то пишущих людей

Мир что-то
пишущих людей
богат на форс-мажор.
То рифма мнется,
то злодей
всем сделал хорошо.
То надо
басню дописать,
когда кипит роман.
Такие, братцы,
чудеса.
И все не от ума…

Должна

О Господи,
как много я должна!
ЗНАТЬ что хочу,
УМЕТЬ что надо,
ДЕЛАТЬ,
смотреть ВПЕРЕД —
веселая копна
моих идей
все гуще, нет предела!

Не требую многого

Не требую многого я от себя.
Люблю себя честно и кротко.
Такая вот умница,
правда, ребята,
такая звезда и красотка.
«Не требую многого, рада и так» —
отличный девиз, невозможный…
В стране двух проблем должен каждый дурак
бороться всю жизнь с бездорожьем.
Особенно мы, дураки, кому за…
активная часть населенья.
Открыта душа, нараспашку глаза
и четкие телодвиженья.

План

Не раздумывая
встать с постели,
с новым утром
обменяться взглядами
и под кофе,
и под птичьи трели
все начать сначала,
чтоб как надо!

Коллегам

Идеальное утро полно тишины.
Только птицы ей вторят по нотам.
Только птицы свободны, нигде не должны,
не опаздывают на работу.
Птицы, громче, коллеги! Я тоже пою.
Подпеваю – задайте тональность.
Наши песни летят и находят приют
в этом небе высоком, хрустальном.

Палица времени

Вялость отменяется,
некогда вялиться.
В мою сторону летит
времени палица.
Ох, тяжелая она,
палица времени.
Лишь бы не по голове,
да не по темени.
Правдами-неправдами
снять себя с кресел и
к свету приучить глаза,
и пожить весело!

Золушка

Есть большой вдохновляющий труд…
Птицы, звери навстречу бегут —
кто хвостом, а кто лапой, они
месят тесто без лишней возни.
Пылесосят, метут (без совка).
Никаких нареканий пока.
Зайцы шью, совы гладят белье
и командуют теми, кто шьет.
Крокодилы, и те при делах.
Ловят в речке форель для стола.
Кошки пыль вытирают. Я жду —
двигать мебель медведи идут.
Доля Золушки, ох, нелегка.
Но с объемом справляюсь пока.

Неминуемое вдохновение

Грибные дожди и ветры,
молитвы и «не могу»,
приметы, измены, лучи, приветы
ловлю на бегу.
Пробу пера пропустила.
Перо не расчехлено.
А следующая рифма в затылок
дышит давным-давно.
Пробовать надо на ночь,
чтоб с рассветом лететь.
Перо заржавело… но нет, не очень,
где-то на треть.
Ржавчину надо маслом?
Нет, огнем, топором…
Вуаля – перо высшего класса,
золотое перо!

Кофе в постель

Кофе в постель
зачастую бывает буквально.
Первым проснувшимся смыслом
его кувыркнет
и разольет по подушке
рисунком наскальным.
Вот и украшено
бывшее белым
белье.

Кострома

Кострома – сонное царство,
беспробудное настроение.
Никакого просвета,
одни мытарства
и сотни, тысячи
гениев.
Кострома – тихая пристань.
«Аллея признания» – к Волге.
Сусанин, Островский…
Идем слишком быстро.
О местных разговор
долгий.
Посреди большой Сковородки
бронзовый песик-бассет
с мячом-копилкой. Хочешь – фоткай,
а нет – шагай
восвояси.
Гид всея Руси Сусанин
корнями из этой земли.
А подвиг его костромчане
не сразу понять
смогли.
Теперь он на площади. Смотрит
на реку, на этот причал.
Поляки, не смейте портить
больше планы
костромичам.
Кострома – кроткое царство,
Снегурочкина отчизна.
Никакой суеты, расслабьтесь, пожалуйста,
все плавно
и живописно.

Письменный стол на краю пропасти

Письменный стол на краю пропасти.
У стола не работают лопасти.
Он улетит в бездну,
и я со столом вместе исчезну.
Есть единственный выход,
дикий выход, увы —
стихами заполнить бездну…
Да знаю, что бесполезно.
Однако некогда мне.
Бездна реальна вполне.

Сам себе павлин

Басня

«Павлин, Вы прекрасны —
правдивы и самоуверенны.
Зачем Вам продюсер?
Ведь Вы воплощенный пиар!
Без вредных привычек…
Вы видели Сивого Мерина?
Вчера он напился
и долго бессовестно врал».
Павлин и поверил,
пошел рекламировать творчество.
А пенье забросил. Когда?
Кто билеты продаст?
Теперь к нему все обращаются

Рекомендуем почитать
Никарагуа. Hora cero

Книга написана на основе дневника автора, который работал в Никарагуа в период с 1982–1985 гг. Однако это «роман-хроника», точнее публицистический «роман». На фоне действительных трагических событий, происходивших в стране, в которой только что свершилась революция и шла гражданская война, автор излагает перипетии личной жизни героя через призму отношений с окружавшими его людьми. Это сопровождается экскурсами в историю, анализом политической ситуации и другими размышлениями героя.Книга представляет интерес для современного читателя, поскольку даёт возможность познакомиться с ещё одной малоизвестной страницей мировой истории XX века.


Меньшиковский дворец

В сборник вошли рассказы, повесть и дневник, представляющие детство и юность героя в период 50–60‑х годов прошлого века. Это было переломное время для советской страны, в сопричастности с которым формировалась личность Сергея Кольцова в сложных перипетиях его непростой судьбы.


Филологические сюжеты

Книга служит продолжением предыдущей книги автора – «Сюжеты русской литературы» (1999), и тема её, заявленная в заглавии, формулирует, собственно, ту же задачу с другой стороны, с активной точки зрения филолога. План книги объединяет работы за 40 лет, но наибольшая часть из них написана за последние годы и в прежние книги автора не входила. Тематический спектр широк и пёстр – работы о Пушкине, Гоголе, Достоевском, Боратынском, Тютчеве, Толстом, Леонтьеве, Фете, Чехове, Ходасевиче, Г. Иванове, Прусте, Битове, Петрушевской, а также о «филологах нашего времени» (название одного из разделов книги) – М.


Педагогические системы обучения и воспитания детей с отклонениями в развитии

Учебное пособие в едином комплексе рассматривает теоретические и прикладные аспекты специального образования детей с нарушениями речи, интеллектуального развития, с нарушениями зрения, слуха, опорно-двигательной системы, с эмоциональными, комплексными и поведенческими нарушениями.Особое внимание уделяется вопросам организации и содержания коррекционно-педагогической работы, раскрываются методы, формы и средства психолого-педагогического воздействия и помощи детям с различными отклонениями в развитии.


На ступеньках не сидят, по ступенькам ходят. Том III. Державин. Лермонтов. Фет. Тютчев. Крылов

Эта третья книга нравственно-патриотического цикла «Я – русский, какой восторг» – посвящена творчеству Державина, Лермонтова, Фета, Тютчева, Крылова.


Мироздания… неконченное дело

Нравственно-патриотический проект «Успешная Россия» включает в себя тему «Колумбы русской литературы». Книга о русских поэтах и писателях, которые обжигали Истиной каждое слово, носили «…Родину в душе» и «умирая в рабский век – бессмертием венчаны в свободном». О художниках, которых всегда волновали Русская Земля и Русский Человек. И которые вмещали в своем сознании все умонастроение Великого народа. И выражали это в произведениях-потрясениях, книгах-пробуждениях, книгах пророческих.


Живая песня. Антология русского шансона и городского романса. Том 1

Шансон аккумулирует вокруг себя самое лучшее, что есть сегодня на нашей эстраде. Данное издание является сборником биографий и песенных стихов современных авторов и исполнителей в жанре русского шансона и городского романса. Эта книга, несомненно, будет интересна подлинным ценителям жанра и позволит им ближе познакомиться с творчеством как начинающих авторов, так и тех, кто уже давно и прочно заслужил свое почетное место на российском песенном олимпе.


О, Господи, за что?

Час расплаты настигнет каждого.


Стихоритмия

В этой книге и радость, и грусть, и тоска, и ещё раз грусть возведённая в квадрат. У одних, после знакомства с творчеством Александра, возникает желание стереть всю свою память, у других — найти его, и пожать руку. В любом случае, эта книга не оставит Вас равнодушным (ой).


Ошибка Синей Бороды

«Ошибка Синей Бороды» — мистический, фантастический роман с элементами юмора и хорора.Знаете ли вы, что у сказочного персонажа Синяя Борода был реальный прототип? И не какой-то рядовой женоубийца, а соратник Жанны Д’Арк — барон де Рэ. Перевоплощение героя в маньяка послужило основой сюжета. Несмотря, что здесь присутствуют реки крови и другие страшилки, роман не оставляет тяжелого впечатления. Читается весело, легко.История начинается вполне невинно: парижские студенты Жюль и Жаннет гуляют по острову Ситэ, наслаждаются старинной архитектурой и обществом друг друга.