…Дверь открылась, и из комнаты вышла заплаканная молодая женщина. Она остановилась посреди коридора, достала из сумочки измятый носовой платок, поднесла его к лицу, то ли высморкалась, то ли всхлипнула, закрыла сумочку и, гордо подняв голову, быстро зашагала к выходу.
– Следующий, заходите, – послышался усталый голос. Бабукин поднялся, не глядя на жену стал поправлять галстук. Ирина нервно кусала губы.
– Пошли, – неестественно решительным голосом сказал Бабукин, – люди ждут.
Ирина встала с кресла, и супруги поспешно втиснулись в небольшую комнатку. У окна за громоздким канцелярским столом сидели две женщины. Та, что помоложе, чёрненькая, уткнулась носом в толстую книгу. Та, что постарше, в строгом синем костюме, в очках, писала в конторской тетради. Поставив жирную точку, она подняла глаза.
– Фамилия?
– Бабукины, – прошептал Владимир Иванович.
– Молчи, изверг, – Ирина толкнула мужа локтем в бок и громко повторила: – Бабукины мы.
Женщина в очках подвинула к себе стопку папок, пошуршала завязками, вынула заполненный типо-графский бланк.
– Это ваше заявление? – спросила она.
– Наше, – вздохнул Бабукин и снова получил локтем в бок.
– Наше заявление.
Женщина читала быстро, пропуская слова:
"В Бебелевский районный загс Бабукина Владимира Ивановича и Бабукиной Ирины Константиновны… тэ-тэ-тэ… просим расторгнуть наш брак… тэ-тэ-тэ… не сошлись характером… тэ-тэ-тэ… страховой сбор уплачен… гу-гу-гу… сентября сего года".
– Садитесь, – женщина в очках отложила заявление в сторону. Бабукины сели.
– Значит, не сошлись характерами?
Владимир Иванович открыл рот, но супруга уже бойко тараторила:
– Это ж какая нормальная жена станет терпеть мужа-пьяницу? Каждый день, каждый день приходит домой выпивши. А теперь ещё и дружков стал приводить – дома выпивать сповадились…
– Ты же сама с нами сидишь, – вставил Бабукин, – и пьёшь с нами наравне…
– А что мне прикажешь делать, когда твои оглоеды за стол садятся? На кухне торчать, огурцы вам из банки выковыривать? Во! – Ирина показала мужу под столом дулю.
– Вот так каждый день, – Бабукин с тоской посмотрел на инспектора загса, снова скромно опустил глаза и добавил: – И каждую ночь. Скандалит, ругается… Сил никаких нет.
– Сил у него нет! Слыхали? А у меня откуда силы берутся тебя обстирывать, штопать, готовить? Одним словом, разводите нас – и дело с концом!
– Успокойтесь, Ирина Константиновна. Расторжение брака оформить мне недолго. Может быть, мы сможем того… наладить… Помириться-то не пытались? Сколько лет вы состоите в браке?
Супруги молчали. Женщина в очках подняла руки над столом и стала сжимать и разжимать кулачки, потянулась, помассировала пальцами виски и продолжила свою пытку:
– Дети у вас есть?
– Какие дети! Полгода уже, нет… – Владимир Иванович стал вспоминать что-то, глядя в потолок, – шесть с половиной месяцев порознь спим.
– Нет у нас детей! – отрезала Ирина Константиновна и опять саданула мужа локтем в бок.
– Как много мы насилуем… – начала вдруг тёмненькая, что помоложе, неожиданно низким голосом (Бабукины вздрогнули), – как много мы насилуем нервы наши по пустякам. Вы подумайте: женщина, нежнейшее создание, ждёт мужа дома. Мужчину ждёт. Трепещет. А он является с друзьями… Водка эта мерзкая… Ах! – она снова уткнулась в книгу.
– Позвольте, – Бабукин забарабанил пальцами по столу, – вы же не в курсе, так сказать, дела…
– Ах, я всё, всё знаю. Она вас не понимает, ругается… Сварливая толстая баба…
– Это я толстая? – взвилась Ирина.
– Ах, я в переносном смысле, милая, в переносном. Ну, не толстая, ну, жёлчная, неряшливая. Понимаете? Для него толстая, для него неряшливая, не для меня, конечно. Он вас любит. И вы его любите. Просто вы все эгоисты, – и она с удовольствием повторила: – Э-го-ис-ты! Это я вам как врач говорю.
– Как врач? – хором удивились Бабукины.
– Как врач-психиатр. Моя специальность – психологический микроклимат в неблагополучных семьях. Здесь я на стажировке. Собираю, знаете ли, материал для диссертации…
– Вам диссертацию защищать, а у меня такое… Ну, невыносимо же, товарищи дорогие! – Ирина Константиновна всхлипнула. – Он меня доконает. На кого я стала похожа!
Докторша вдруг засмеялась, закрыла книгу, встала и легко прошлась по комнатке.
– Ирина Константиновна, вот вы не заметили, а какую характерную ошибку сделали! Все, все вы тут такие характерные! Вы говорите: "у меня", "он", "я"… И никто, никто не скажет: "мы", "у нас", "наше"… Вы, милочка, сознательно или подсознательно разделяете свою семью на "я" и "он", понимаете? Вы углубились в свои переживания и совершенно не хотите подумать о том, что и супругу вашему несладко. А, Владимир Иванович?
Бабукин сразу закивал головой:
– Несладко, товарищ… э-э-э… доктор. Она меня изводит своими скандалами. Мне уже нельзя с товарищами по работе дома у меня посидеть. Прихожу усталый, есть хочу, а она… – Владимир Иванович достал из пачки папиросу, продул мундштук, сунул в зубы, пожевал, пожевал, снова спрятал в пачку.
Доктор опять засмеялась:
– Ха-ха-ха! И вы, и вы углубились! "Она", "меня", "мне"… Ха-ха-ха! А попробуйте-ка влезть в её шкуру, Владимир Иванович, дорогой! Ну, встаньте на её место хоть разок. А?
