Пик и Хик

Это были совсем маленькие человечки. Такие маленькие, что легко выскочили из дедушкиного мешка в дырку с пятикопеечную монетку.

Как они попали в мешок? Да очень просто: дед купил их в сельском магазине. Очень уж понравились — словно живые и даже чуточку похожие на его внуков. Один весёлый, улыбчивый, другой грустный, того гляди заплачет.

Так вот, купил дед человечков, сунул в мешок и — к дому, к внукам своим. Идёт, валенками по снегу поскрипывает, посмеивается в бороду. «Вот уж, думает, подарок моим сорванцам!.. Весёлого Сашке отдам — он и сам весёлый. А грустного — Лёньке, тоже пара будет: Лёнька-то любит попищать. Чуть что и — «пик-пик». Так и скажу: — Вот тебе, Лёшенька, мальчик Пик, будете пищать на пару. А тебе, Саша, мальчик Хик — смейтесь, хихикайте вместе…»

Дедушка и не знал, что в мешке у него дырка, что человечки давным-давно в снег упали. Только перед домом решил он ещё раз поглядеть на покупки. Развязал мешок — а человечков нет. Хлопнул старик себя по лбу, вздохнул и поплёлся обратно, пропажу искать.

Пик и Хик упали на лесной поляне, возле самой дороги, и воткнулись головами в снег, только ноги торчали. Потом две ноги спрятались, а на их месте появилась голова. И сразу можно было узнать, что это — весёлый Хик, потому что он поморгал глазами, повертелся во все стороны и улыбнулся.

Вы хотите знать, отчего ему было весело?

О! Во-первых, у него, как у всех порядочных людей, голова была теперь вверху, а ноги внизу. Во-вторых, недалеко от себя он увидел ноги братца. Они торчали вверх, а головы не было видно.

Весёлый человек всегда найдет чему улыбнуться.

Но Хик не был пустосмешкой. Он поскорее добрался до Пика и вытащил его за ноги.

Всё лицо братца залепил снег, а из-под снега ручейками текли слёзы.

— Ой, ничего не вижу! — стонал Ник.

А когда Хик вытер ему лицо, он захныкал опять:

— Холодно…

— Вот новости! — засмеялся Хик. — А зачем ты из тёплого мешка выскочил?

— А в мешке темно было…

— Темно ему… Холодно… Ладно! Идем-ка лучше дедушку догонять!

Не сделали братья и двух шагов, как навстречу им запрыгала белая гора. Полежит — и прыгнет, полежит — и прыгнет…

Даже Хик немножечко испугался, только виду не подал.

— Посмотри-ка, братец, как смешно прыгает это белое чучело, — сказал он.

Но Пик прижался к брату и завизжал так, словно ему за рубашку насыпали горячих углей.

— Ай-я-а!.. Мама!..

Оказывается, Пик был ещё и трусишка.

А пока он кричал, белая гора будто выросла — поднялась перед ними и сказала:

— Здравствуйте, молодые люди.

Да, она так сказала, потому что это — настоящий белый заяц стоял на задних лапах.

— Здравствуйте, дяденька Заяц, — ответил Хик.

— А почему один молодой человек плачет?

— Ему холодно, — сказал Хик.

— Холодно? — удивился Заяц. — Но разве от слёз бывает теплее? Мокрый заяц больше зябнет, чем сухой. А когда зайцу холодно, он бегает. Плакать — последнее дело. Неужели у людей всё бывает наоборот?

— Нет, дяденька Заяц, — опять сказал Хик. — У людей тоже мокрые больше зябнут. И они тоже бегают, когда им холодно. Или пляшут. А ещё работают. Но мой братец не умеет не плакать.

— Не умеет? — ещё больше удивился Заяц. — А как же он будет жить?

— Не знаю. Только он всегда плачет и когда темно, и когда холодно, и когда жарко.

Заяц ещё никогда не встречал таких чудаков, которые всегда плачут. И он не знал, что сказать, — сидел и молча шевелил губами.

Может быть, он что-нибудь и сказал бы — ведь зайцы очень умные. Но тут на поляне появилась Лисица.

— Тихо! — прошептал Заяц. — И главное — не пищать. Лиса не любит писка.

Он присел, потом лёг на дороге, сжался и замер.

— Что же нам делать? — спросил Хик.

— Ладно, скажу, что делать, — зашептал Заяц. — У дороги дырка в снегу. Видите? Там, под снегом, норы, по ним дойдёте до избушки… А мне некогда. Мне надо бегать, надо петли делать — хитрую Лису запутывать…

Заяц подбросил своё тело вверх и упал далеко от дороги за высокий куст. Только его братья и видели.

Лисица будто играла на поляне. То подкрадывалась к кому-то, то подпрыгивала, то скалила зубы — острые, как у щуки, — и рыла снег лапами. Из-под них тучей летела снежная пыль.

— Страшно! — пропищал Пик. И Лисица сразу остановилась как вкопанная, задвигала ушами.

«Она не любит писка!» — Хик вспомнил слова Зайца и зажал братцу рот. А когда Лисица опять начала свою игру, он потащил его к норе.

Но едва Хик втолкнул братца в тёмную нору и на головы им посыпались холодные ледяшки, Пик запищал снова. И, конечно, примчалась Лисица, стала разрывать нору. Пик и Хик едва успевали убегать, позади всё рушился и рушился потолок снежного хода. Здоровенная рыжая лапа вот-вот зацепит острыми когтями.

Наконец Хик нащупал в темноте рот Пика и закрыл его ладошкой так крепко, что не слышно было ни одного, даже самого слабенького звука. Лисица уже не могла узнать, где беглецы, и скоро отстала.

Тогда Хик снял ладошку с лица Пика и улыбнулся.

— Вот видишь, как славно можно удирать от этой рыжей красавицы! Только уж в другой раз сам зажимай себе рот, если будет страшно.

А братец молчал, опустив голову.

Теперь они шагом пробирались по узенькому снежному ходу. Когда глаза немножко привыкли к темноте, стало видно, что тут не один, а много ходов — и слева, и справа, словно улицы подснежного города.