Петербургские доходные дома. Очерки из истории быта
На наших глазах уходит в небытие старое петербургское жилье. Это четвертое, дополненное и доработанное издание — попытка создания своеобразного памятника не парадному, а повседневному Петербургу. Книга Е. Д. Юхнёвой посвящена одной из интереснейших сторон жизни старого Петербурга — его доходным домам.
Автор в мельчайших подробностях воссоздает атмосферу быта роскошных «барских» квартир с их будуарами, кабинетами, диванными и детскими комнатами, холостяцких мансард, чиновничьих квартирок, а также беспросветного существования каморок, углов, чердаков и подвалов. Вы прочтете все об архитектуре, отделке, планировке и интерьерах доходных домов — от скромных деревянных пятистенок до каменных громад начала XX века. Узнаете, как жили люди без водопровода, канализации, парового отопления, электричества и прочих бытовых благ, привнесенных техническим прогрессом, увидите реалистичную картину жизни петербургского доходного дома.
Издание 4-е, дополненное и доработанное.
| Жанры: | История, Путеводители, Архитектура |
| Серия: | Все о Санкт-Петербурге |
| Всего страниц: | 109 |
| ISBN: | 978-5-227-08608-2 |
| Год издания: | 2019 |
| Формат: | Полный |
Петербургские доходные дома. Очерки из истории быта читать онлайн бесплатно
Серия «Всё о Санкт-Петербурге» выпускается с 2003 года
Автор идеи Дмитрий Шипетин
Руководитель проекта Эдуард Сироткин
© Юхнёва Е. Д., 2019
© «Центрполиграф», 2019
Введение
Зачем написана эта книга?
Все то, чего коснется человек,
Приобретает нечто человечье.
Вот этот дом, нам послуживший век,
Почти умеет пользоваться речью.
С. Маршак
И никогда не будет мной забыт
Огромный дом, массив кирпичной плоти,
Я помню цокот ломовых копыт
В таинственных тоннелях подворотен;
Гул примусов и неуют квартир,
Поленницы с осклизлыми дровами,
И пристальное вглядывание в мир
Сквозь радужную призму упований.
В. Шефнер
Перед вами, дорогой читатель, — книга о доходных домах Петербурга. Мы вроде бы прекрасно знаем их, поскольку многие из нас еще живут в очень старых домах. Кто-то бывал в гостях в подобном жилье. Уж нам ли их не знать! Казалось бы, и изучать тут нечего. Но разве не любопытно узнать, как жили люди без водопровода, канализации, парового отопления, электричества и прочих бытовых благ, привнесенных техническим прогрессом? В сутолоке будней мы мало обращаем внимание, как меняются жизнь и, в частности, наше жилище.
Более полувека живу в нашем городе, и даже на моей памяти произошли потрясающие бытовые изменения. Я родилась в центре Ленинграда еще при печном отоплении. Когда у нас появилось паровое отопление, печку продолжали иногда протапливать в дождливые холодные дни, при отключенных на полгода батареях. И бесконечно жаль, что живой трескучий огонь в топке и теплый бок печки-голландки, к которому можно было прижаться, и запах дров во дворах ушли из нашей жизни, хотя, конечно, паровое отопление очень удобно.
Я еще помню застроенные дровяными сараями тесные ленинградские дворы, после сноса сараев внезапно опустевшие и ставшие такими просторными. И было жаль, что не придется больше съезжать с покатой крыши сарая в мягкий сугроб. А в дровяники на лестницах, что находились у дверей каждой квартиры, начали складывать наши с братом старые игрушки и другой домашний хлам.
Помню (мне было девять лет), пришли рабочие и разобрали кирпичную кухонную плиту (ее уже давно не топили, а, покрыв клеенкой, использовали как хозяйственный стол). На ее фундаменте поставили ванну, и прекратились наши еженедельные походы в баню. Я любила баню, ощущая в ней свою взрослость. Ведь детей долго, лет до семи, мыли в довольно больших оцинкованных ванночках дома. А спустя года три после установки ванны провели горячую воду. Помню, как мы, дети, радовались этому, поскольку выполнять нашу обязанность — мыть посуду — стало гораздо приятнее под краном, а не в тазике с жирной водой.
Впервые я попала в «хрущевку», когда в первом классе меня пригласила в гости девочка-одноклассница. Квартира из четырех комнат выглядела такой миниатюрной, что показалась мне тогда какой-то «невсамделишной». По площади в нашей обычной старопетербургской двухкомнатной могли поместиться две такие четырехкомнатные квартиры, а по объему — больше трех. Мебель в «хрущевке» выглядела непривычно миниатюрной, и казалось, что жилье приспособлено лишь для детей, и живут в нем одни дети. Помню, что везде сидели куклы, и про себя я назвала эту квартиру «кукольным домиком».
У нас дома постепенно появлялись новые вещи: телевизор «Ленинград» с маленьким экраном и большой линзой, высокий, с закругленными углами холодильник «ЗИСМосква». Правда, с появлением электрического холодильника мы, как и многие, продолжали пользоваться и ящиком-холодильником за окном.
Так в детстве я стала не просто свидетелем, а на себе прочувствовала те кардинальные, прямо-таки революционные изменения жилища.
На наших глазах по сей день уходит в небытие старое петербургское жилье. Какие-то квартиры с их петербургским обликом погибли при капитальном ремонте здания, какие-то при так называемом «евроремонте» самих квартир. Петербург как будто надел маску. Сохраняются только фасады-маски, за ними прячется современное жилище. Уничтожается истинная планировка петербургских квартир, исчезают их печи-голландки и камины, лепные плафоны, массивные филенчатые двери с медными ручками, окна с привычными петербургскими рамами заменяются на разнокалиберные стеклопакеты.
Эта книга — попытка создания своеобразного памятника не парадному, а повседневному Петербургу, где жили мы, наши родители, наши бабушки и дедушки. Тому Петербургу, что сложился к началу ХХ века. И хотя городу вернули его историческое имя, но нас все дальше и дальше уносит от подлинного старого Петербурга река времени. Как хорошо сказал в одном из своих стихотворений интеллигентно-петербургский артист С. Ландграф:
Кому адресована эта книга? Всем нам. Старшему поколению, надеюсь, будет приятно вспоминать вместе со мной о своем житье-бытье. У них я прошу прощения за подробные описания довольно банальных для них предметов и явлений. Но я делаю это для молодежи, для которой наша бытовая история — terra incognita. И, что забавно, уровень представления по истории повседневности, быта одинаково низок как у школьников обычных школ, так и у студентов, оканчивающих исторические факультеты.
