Сразу после окончания института Нина Кравцова получила назначение на строительство высотного дома. Она жила вместе с родителями в одном из тихих, мощённых булыжником московских переулков. Хотя через несколько дней после защиты дипломной работы Нина отпраздновала своё двадцатитрехлетие, но и после этого при первом знакомстве многие считали, что она учится на первом или втором курсе и давали ей не больше двадцати лет. Трудно сказать, отчего это происходило. Может быть, оттого, что за всё время, проведённое в институте, она так и не отвыкла полностью от школьных повадок и называла усатых студентов «наши мальчики», а может быть, людей путали её большие, широко расставленные доверчивые глаза и маленький тупой нос со следами детских веснушек. И только хорошо знавшие Нину с удивлением замечали, как быстро созрели её ум, сообразительность и практическая смётка.
О высотном доме в тресте Нине сказали: «Объект недавно начат и неполностью ещё укомплектован инженерно-техническими работниками. Мы надеемся на вашу помощь, инженер Кравцова», — и в последних словах Нина уловила знакомые ей нотки снисходительной насмешливости взрослого человека, разговаривающего с девочкой. Но на этот раз Нина не обиделась.
«Ничего, — думала она, возвращаясь из треста домой. — Вот начну работать, тогда разговаривать со мной станут по-иному. Начальник строительства ждёт меня через месяц. Он будет доволен, что я отказалась от своего последнего студенческого отпуска».
На следующее утро она надела светлое шёлковое платье, босоножки, взяла свою белую сумочку, первый раз в жизни наняла такси и поехала на стройку. В белой сумочке лежали документы: комсомольский билет, обёрнутый в целлофан, паспорт, в котором была устаревшая надпись «учащаяся», и новенький инженерный диплом с шестизначным номером и красным оттиском «с отличием».
Стальной каркас высотного дома, похожий на огромную этажерку, был виден издали, но ехать пришлось долго, по разным улицам, то приближаясь, то словно удаляясь от него.
— Вы там работаете? — спросил шофёр.
— Да, — подумав, ответила Нина.
— Много этажей будет?
Этого Нина ещё не знала.
— Двадцать шесть, — сказала она небрежно, но, спохватившись, что шофёр, может быть, задал вопрос, чтобы проверить её, добавила: — Не считая башни.
Наконец они подъехали, и Нина направилась к воротам. На стройку въезжали тяжёлые самосвалы, шли женщины в брезентовых штанах. У ворот её остановил дедушка в коротком пиджаке, отдал честь и виновато проговорил, что посторонним входить нельзя. Немного обидевшись, Нина объяснила, что она не посторонняя, и показала диплом.
— Такой документ для нас недействительный, — вздохнул дедушка. — Пройдите в проходную, возьмите пропуск.
«Все идут без пропусков, а мне обязательно пропуск», — ещё больше обиделась Нина.
— Мне к начальнику строительства, — сказала она с неумелой строгостью.
— Всё одно. Хоть к начальнику, хоть куда, а надо пропуск, барышня, — грустно сказал дедушка. — Звоните по тридцать седьмому
Через полчаса ей дали розовый талончик, и она вошла на строительную площадку с совершенно испорченным настроением.
Высоко в небо уходил стройный металлический каркас, состоящий из горизонтальных стальных балок-ригелей и вертикальных колонн. Отсюда, снизу, он уже совсем не был похож на этажерку; величественная, словно вычерченная в воздухе, стройная громада уходила ввысь, в синее небо. По небу плыли облака, и от этого казалось, что огромный каркас медленно заваливается. Гремя стальными кузовами, в разные стороны ехали самосвалы с песком, бетоном, контейнерами, грузовики с железобетонными плитами и чугунными трубами. Над головой Нины щёлкнул репродуктор, и женский голос с украинским акцентом проговорил: «Начальник третьего участка, немедленно дайте заявку на транспорт. Повторяю. Иван Павлович, главный инженер требует заявку на транспорт. Повторяю. Иван Павлович, пожалуйста…» — но что ещё повторял репродуктор, не стало слышно: где-то на большой высоте по колонне начали бить кувалдой, и каркас загудел, как гитара. Множество людей что-то делали, куда-то торопливо шёл парень с красным сигнальным флажком, а за ним монтёр с контрольной лампочкой, ввёрнутой в патрон и словно сорванной вместе с проводами. А возле забора стояла девушка с медными серёжками и прибивала сделанный по трафаретке плакат, на котором было написано: «Монтажник проверь рабочее место», и после слова «монтажник» не было запятой. Нина в душе пожалела девушку за то, что на таком интересном строительстве она выполняет такую пустяковую работу, и пошла к конторе.
Начальника на месте не оказалось. Молоденькая секретарша довольно равнодушно посоветовала Нине пройти в отдел кадров — третья дверь налево — и заполнить анкету. Начальник отдела кадров встретил Нину тоже без особого удивления. Он достал из несгораемого шкафа бланки анкеты, предупредил, что прочёркивать, зачёркивать и писать «нет» нельзя, и попросил завтра принести фотокарточки, на которых видно два уха. «Ничего нет особенного, — старалась утешить себя Нина. — Сюда каждый день поступают люди. Почему, действительно, ко мне должно быть какое-то исключительное отношение?» Потом она сидела в приёмной, ожидая начальника до тех пор, пока секретарша не посоветовала ей зайти к главному инженеру Роману Гавриловичу.
