Перекрещивающиеся сюжеты
Командный пункт гвардейского полка воздушно-десантных войск находится в подвале Господского Двора. Дом почти весь разрушен снарядами.
Но крыша сохранилась, на ней загорают солдаты. Внутри дома устроена конюшня, и коней с трудом ведут по лестнице.
В подвале мрачно и сыро. Из соседних отсеков сильно пахнет вином. Но входы туда наглухо закрыты.
В обширном «вестибюле» подвала стоят столы, и за ними при свечах работают штабисты.
Свечи не какие-нибудь, а метровой высоты, толстые, что полено, перевиты золотой лентой.
Говорят, остались еще от немцев, у них здесь тоже стоял какой-то штаб.
Народу в подвале — не протолкнуться. И, как всегда перед началом наступления, много представителей различных служб — из дивизии, корпуса, армии, фронта.
КП полка мне напоминает правление колхоза во время посевной. Приедет из райцентра этакий умница представитель, чаще всего заведующий баней или директор местного банка, и учит уму-разуму колхозников — что сеять и как сеять.
Умный председатель выслушает их, но дело сделает по своему разумению.
Командир полка подполковник Сизов напоминает мне того председателя. Чаще же всего он бежит на передний край. Ну, а туда не каждому идти охота.
О Сизове доверительно говорят не иначе, как «этот ужасный Сизов». Своенравен. Не терпит возражений. Может пустить в ход кулаки. К тому же— не пьет. Ни капельки! И другим не разрешает! (Это тоже относят к отрицательным чертам его характера!) Где это видано — жить и работать в подвале и не попробовать прекрасные венгерские вина?
Не будь у Сизова также и других качеств, он выглядел бы злодеем. Но они есть, их немало.
И они, в сущности, определяют лицо командира полка. Человек он собранный, волевой, храбрый.
Впереди тяжелые бои с сильным противником, освобождение Венгрии, Австрии, Чехословакии, и он держит полк на строгом режиме : строг к себе, строг к другим.
Таким мне запомнились и КП полка, и Сизов, когда я был здесь третьего дня, еще до наступательных боев в районе Ловашберени.
Сегодня Господский Двор больше похож на покинутую хозяевами дачу. Всюду тишина, безлюдье.
Конечно, ни одного загорающего на крыше, к тому же сеет дождик, он шел и вчера днем, и особенно сильно — ночью.
С другого конца двора навстречу мне идет майор Бугаев, инструктор политотдела армии. Мы здороваемся. Бугаеву я рад.
- Никак ты тоже ищешь Сизова? — спрашивает Бугаев.
-Ищу! Он мне очень нужен.
- Ну, давай вместе искать.
Майора Бугаева я часто встречаю в полках. И часто он становится моим спутником. Тоже «представитель», но совсем другого толка. Человек он скромный, деловой.
Не раз я его видел на горячих участках фронта, в особенности на нашем Севере, когда он в тяжелую минуту брал командование ротой или батальоном на себя.
Вообще, мне посчастливилось знать многих отличных политработников как в 7-й Отдельной, так и в 9-й Гвардейской армии 3-го Украинского фронта. Все они пришли в армию с гражданки, с самых мирных профессий.
Но очень быстро освоились с новой работой.
Мы с Бугаевым спускаемся в подвал. Оттуда раздаются громкие голоса, песни. Это нам кажется странным. На ступенях лестницы стоят заколоченные ящики, лежат катушки провода, свернутые тюфяки. Около них возятся солдаты.
Но нам толком никто не может объяснить, куда перебазируется командный пункт.
Пробираемся ощупью темным коридором.
В «вестибюле» все столы сдвинуты вместе, и за ними идет пир горой! Лукуллов пир! При метровых свечах!.. Прощаются с Господским Двором!
Чего только нет на столе!.. Жареные гуси, поросята, ковши с вином!
За столом — вестовые, ординарцы, солдаты комендантского взвода, роты связи. Народ это бывалый, никто не теряется при нашем неожиданном появлении, все наперебой приглашают к столу.
Да, представляю себе, что было бы сейчас, появись тут Сизов! Но Сизова нет, и можно быть уверенным, что он здесь не ожидается. Пирующие прекрасно осведомлены, где нынче находится командир полка.
И я, и Бугаев давно ничего не ели. Делать нечего — садимся за стол. Когда и где еще нам посчастливится подкрепиться? Мы выпиваем по стакану вина, съедаем солидную порцию всякой закуски, которую нам щедро накладывают в миски, и встаем.
Бугаев, как старший по званию, в приказном порядке просит присутствующих «закруглиться», хитрые штабники первым делом при нас убирают со стола вино, чем уже, конечно, успокаивают Бугаева.
Мы поднимаемся наверх, идем по двору, напоминающему обширный парк. Да это парк и есть! Дождик перестал моросить, но небо в свинцовых тучах, сыро, зябко.
Идем молча, держа направление на проем в заборе, через который, как нам кажется, будет ближе добраться до деревни, где находится штаб дивизии.
Вдруг мы слышим какой-то странный крик.
- Что это может быть? — Бугаев останавливается.
- Похоже на крик филина, — говорю я, замедляя шаг. — Хотя филин будто бы кричит ночью.
Через небольшую паузу крик повторяется. Нет, это не филин! Не понять, что за птица.
И вдруг слабый голос зовет нас:
- Бра-а-а-т-цы-ы-ы...
Мы бежим на голос, рыщем по кустарнику. И натыкаемся на раненого — молоденького солдата, лежащего в грязи.
Бугаев наклоняется над солдатом, спрашивает:
