Космическая станция совершала обороты вокруг своей планеты, пребывая в режиме ожидания. Она не имела в собственном смысле разума, поскольку в разуме не было необходимости. Но тем не менее она обладала сознанием, а также набором различных тропизмов, аналогий, ответных реакций.
Она не испытывала нехватки ресурсов. Ее задача была запечатлена в самой конструкции, записана в контурах и лампах. И возможно, машина сохранила след тех эмоций, которые привели к ее созданию… безумные надежды, страхи, оголтелая гонка на опережение.
Но надежды оказались тщетными, так как гонка была проиграна, и станция оставалась на орбите, незавершенная и бесполезная.
Тем не менее она обладала сознанием, а также набором тропизмов, аналогий, ответных реакций. Она знала, что ей требовалось. И она осматривала пространство в ожидании недостающих деталей.
В секторе Волопаса в поле зрения возникло маленькое красно-вишневое солнце, и когда корабль приступил к повороту, стало заметно, что одна из планет имеет редкий голубовато-зеленый цвет Земли.
— Вы только поглядите! — вскричал Флеминг дрожащим от возбуждения голосом. — Земного типа! Это ведь земной тип, не так ли, Говард? Мы заработаем целое состояние на этой планете!
Из судовой кухни медленными шагами вышел Говард, жуя авокадо. Маленький и лысый, он с достоинством нес свое брюшко, вызывающее в представлении средних размеров арбуз. Он был рассержен, так как его оторвали в момент, когда приготовление обеда находилось в самом разгаре. Кухня для Говарда являлась искусством, и не будь он деловым человеком, стал бы шеф-поваром в большом ресторане. Во всех своих полетах они хорошо питались, поскольку Говард обладал необыкновенным даром приготовления жареного цыпленка, свое жаркое подавал под соусом Говарда и виртуозно составлял салат а ля Говард.
— Она вполне может быть земного типа, — согласился он, холодно созерцая голубовато-зеленую планету.
— Да так оно и есть, — отмел все сомнения Флеминг. Он был молод и проявлял энтузиазма больше, чем допустимо для человека космоса. Несмотря на поваренное искусство Говарда, он оставался худым, его морковно-рыжие волосы в беспорядке спадали на лоб. Говард терпел его, и не только потому, что Флеминг разбирался в машинах и кораблях; Флеминг обладал еще и безошибочным чутьем. А это качество одно из самых необходимых в космосе, где везение требовалось уже для того, чтобы взлететь.
— Хоть бы она была необитаемой! — вскрикивал Флеминг в своей грубоватой восторженной манере. — Ну хоть бы она была совсем наша. Наша, Говард! Планета земного типа! Господи, да за одни участки мы получим состояние, не говоря уже о правах на ископаемые, процентных отчислениях с заправочных станций и обо всем остальном.
Говард проглотил последний кусочек авокадо. Юному Флемингу предстоит еще многому научиться. Находить и продавать планеты это такой же бизнес, как, скажем, выращивание и продажа апельсинов. Правда, имеется некоторое отличие: апельсины не представляют опасности, а вот с планетами подобное случается. С другой стороны, апельсины не приносят таких доходов, как хорошая планета.
— Мы садимся на нашу планету немедленно? — спросил нетерпеливо Флеминг.
— Конечно, — ответил Говард. — Вот только… та космическая станция перед нами наводит меня на мысль, что жители могут не согласиться с формулировкой. Они, наверное, склонны считать, что это их планета.
Флеминг глянул на экран. Действительно, в поле зрения вплывала космическая станция, скрытая до этого телом планеты.
— А, черт! — ругнулся Флеминг, скривясь всем своим узким веснушчатым лицом. — Выходит, она обитаема. Не думаете ли вы, что мы могли бы… — Он оставил фразу незаконченной, но бросил выразительный взгляд на кнопку приведения в боевую готовность огневого оснащения корабля.
— Хм, — Говард оценивающе осмотрел станцию, прикинул уровень технологии, позволивший ее создание, перевел глаза на планету. Затем с сожалением покачал головой:
— Нет, не сейчас.
— Ну, тем хуже, — вздохнул Флеминг. — По крайней мере, получим первые коммерческие права. — Он глянул на обзорный экран и схватил Говарда за руку:
— Смотрите, станция!..
На серой металлической сфере вспыхивали и гасли огни.
— Как вы думаете, что это значит? — осведомился Флеминг.
— Ни малейшего соображения, — ответил Говард. — И узнать мы это сможем не здесь. Давайте садиться, если конечно, никому не вздумается нам противодействовать.
Флеминг кивнул головой и перешел на ручное управление. Несколько мгновений Говард наблюдал за ним.
Приборная панель была покрыта дисками циферблатов, тумблерами переключателей, шкалами различных измерителей из металла, пластика и кварца. А Флеминг состоял из плоти, крови и костей. И казалось невероятным, что между ним и механизмами может установиться какая-либо связь, разве только очень отдаленная и искусственная, и все же Флеминг выглядел полностью слившимся с панелью. Его глаза с механической точностью считывали показания циферблатов, пальцы являлись продолжением переключателей. Было ощущение, что металл под его руками становится гибким, подчиняясь воле человека. Кварц светился красным, как и глаза Флеминга, и это было не только отблесками.
![Детектив на исходе века [Российский триллер. Игры капризной дамы]](/storage/book-covers/68/68cad3ddd7bb25142c71dbad4b360ae5404c0df8.jpg)
