В давно минувшие времена, когда на севере Америки еще не бывало зимы, синицы весело жили в лесах вместе с корольками, кедровиками и другими своими родственниками и ни о чем не заботились, кроме удовольствий.
Но вот однажды осенью мать-природа предупредила всех пернатых певуний, что они должны поскорее улететь на юг, так как сюда надвигаются могущественные враги — снег, холод и голод, бороться с которыми для многих будет очень трудно.
Кедровики и другие родственницы синиц принялись обсуждать, куда лететь. И только синица, предводительница всей стаи, хохотала, кувыркаясь на сучке, как на трапеции.
— Отправляться в такую даль? — пищала она. — Вот еще! Нам и здесь хорошо. Враки, не будет ни снега, ни холода, ни голода! Никогда во всю свою жизнь ничего подобного я не видала и не слыхала даже от стариков.
Но кедровики и корольки так волновались и трусили, что в конце концов их волнение передалось и многим синицам. Они даже оставили на время свои забавы и принялись допытываться у родственников, в чем, собственно, дело. Те разъяснили им как могли, что надвигается опасность и надо немедленно улетать в теплые страны.
Выслушав своих умных родственников, синицы опять только расхохотались, снова принялись беззаботно распевать и летать наперегонки.
Между тем корольки и другие птички стали готовиться к длинному путешествию и разузнавать дорогу на юг. Большая, широкая река, текущая к югу, луна в небе и дикие гуси, также переселявшиеся в теплые страны, должны были служить им путеводителями.
Чтобы их не заметили коршуны, решено было отправиться в путь ночью. Начиналась буря, но и на это переселенцы решили не обращать внимания.
Вечером отлетающие птички расселись на деревьях и стали ждать восхода луны. Синицы собрались провожать своих «сумасшедших» родственников и продолжали насмехаться над ними.
Как только холодная луна поднялась над горизонтом, вся огромная стая пернатых переселенцев сразу вспорхнула и, попрощавшись с синицами, плавно понеслась к югу.
Пожелав им вместо счастливого пути скорейшего возвращения, беспечные синицы, перелетая друг через друга и кувыркаясь в воздухе, шумно помчались к опустевшему лесу.
— Нам будет гораздо лучше без этих чудаков! — щебетали они. — Просторнее, да и весь корм достанется нам.
И они веселее прежнего стали играть и баловаться.
Между тем после сильной бури действительно пошел снег и наступили холода. Непривычные синицы совсем растерялись. Куда девалась их былая веселость! Им стало страшно, холодно, голодно. Беспомощно носились они по лесу, ища, у кого бы спросить совета, у кого бы узнать, как найти путь на юг. Но — увы! — кроме них, во всем громадном лесу не оказалось ни одной певчей птички. Они припомнили, что переселенцы полетели над рекой, но как-теперь узнать эту реку, когда все вокруг занесено снегом?
Как-то раз с юга пахнул теплый ветерок и поведал легкомысленным певуньям, что их родственники, послушные указаниям мудрой матери-природы, отлично устроились на теплом, благодатном юге, но что та же мать-природа, разгневанная непослушными синицами, приказывает им оставить всякую надежду на переселение в теплые страны и приспособляться, как сами знают, к изменившемуся климату на их родине. Не хотели слушаться вовремя — теперь пусть пеняют на себя.
Мало было утешительного в этой вести, но она подействовала на синиц самым отрезвляющим образом: заставила их призадуматься и примириться с новыми условиями жизни.
Синицы приободрились и развеселились. Решив, что можно жить и среди снега, они снова стали весело чирикать, гоняться друг за дружкой, прыгать по заиндевевшим веткам деревьев. Они чувствовали себя по-прежнему вполне счастливо. Во время метелей и морозов они спокойно сидели в теплых гнездышках, устроенных в дуплах старых деревьев. И как только после суровой зимы пахнет теплым, предвесенним ветерком, одна из них радостно запевает «весна идет!», а хор весело подхватывает песню.
Люди слушают, как звенят радостные голоса птиц в занесенном снегом лесу, и тоже начинают радоваться скорой весне. Они знают, что предсказание этих маленьких предвестниц всегда верно.
Но раз в году, глубокой осенью, когда по опустевшему лесному царству зашумит, загудит и завоет холодный ветер, со всеми синицами творится что-то странное: они на несколько дней теряют рассудок и начинают, точно угорелые, метаться между деревьями и забираться куда попало, даже в самые опасные места. Их тогда можно видеть и в лугах, и в степях, и в городах, в подвалах, амбарах, сараях, — словом, всюду, где не следует быть маленькой лесной птичке.
И если вам случится в это время года встретить в подобных местах синиц, то так и знайте, что они временно сошли с ума. Это помешательство связано у них с воспоминанием о том времени, когда они, по легкомыслию, отказались переселиться вместе с перелетными птицами в теплые страны благодатного юга.
