Он лежал на пороге дома, на последней ступеньке лестницы, почти возле двери, и словно светился. Ярко-жёлтые лепестки переливались на рассветном солнце, в зелёных стеблях, переплетённых между собой, блестели капельки росы.
Венок из одуванчиков. А ведь на дворе поздняя осень, слякоть и грязь. Откуда бы здесь взяться весенним цветам? Да и… кто же на такую шутку решился, чтобы к её дому этот венок подкинуть, защиту шаманскую обойдя? И почему именно венок, да ещё и одуванчики? Никому ведь о таком не рассказывала.
Ив вздохнула и медленно присела рядом с венком, не спеша взять его в руки. Магом она не была, но магию ощущала неплохо, вот и сейчас чувствовала, что от цветов отдаёт силой. В лучшем случае — иллюзия, а в худшем? Вдруг кто вызнал её старый секрет, а теперь хочет воспользоваться, чтобы отомстить?
Нет, глупости. Кому она сдалась через тридцать с лишним-то лет? Да и не ощущала Ив от венка угрозы. Магию ощущала, а угрозы — нет. А своей интуиции женщина верила, да и чему ещё верить, если и нет больше ничего и никого?..
Ив медленно протянула руку и взяла венок.
Ничего. Значит, действительно, просто иллюзия. Непонятно только, кому понадобилось так странно и жестоко шутить, но мало ли дураков на свете? Пусть его.
Ив опустила венок обратно на крыльцо, встала и пошла вниз по лестнице. Не следует думать об этом, только душу бередить. Впереди дел полно: сначала надо воды колодезной набрать, потом позавтракать, в саду немного разобраться, а после и посетители побегут. Сегодня их будет много, Ив чувствовала.
* * *
Сколько ей тогда было? Восемь, девять?.. Нет. Десять. В то лето как раз проснулась её шаманская сила, и мать была очень этому рада, ведь старшая дочь талант матери не унаследовала. Впрочем, Мин по этому поводу не слишком огорчалась, она всегда, даже в самом раннем детстве, считала, что лучше не обладать никакими особенными силами, а жить как простой человек. «Чем больше тебе от природы дано, тем больше и просит она взамен», — фыркала сестра Ив. И правильно фыркала, да толку? Разве же перед тем, как одарить, высшие силы разрешения спрашивают?
Вот и у Ив никто не спросил. Она просто однажды проснулась со странным ощущением бьющегося сердца, только сердце это было не в её груди, а где-то ещё. Снаружи. Повсюду.
— Ты стала чувствовать силу мира, Ивушка, — объяснила мать, когда младшая пришла к ней с вопросом. А потом собралась и повела дочку в лес, к ручью. В прохладной низине, где журчал прозрачный и тонкий водный поток, мать заставила Ив сесть на колени и опустить ладони в воду. И попытаться почувствовать. Что именно, не уточнила, да и не надо было — сила потекла в Ив, забурлила в крови, вскипела слезами на ресницах, зазвенела смехом на губах…
— Это что же — магия? — спросила девочка позже, когда они с матерью уже возвращались обратно домой.
— Что ты, — отмахнулась та, — какая магия! Чародеи из себя силу берут, либо магическую, либо жизненную, а мы, шаманы — из окружающего мира. Во всём сила есть, в камнях даже. Я научу тебя ею пользоваться. Но прежде, чем стану учить, ты, Ивушка, поклянёшься мне на крови своей, что не станешь для себя свою силу использовать. Нельзя это. Для других можно, для себя — нет. Гадание ещё простить позволено, и то не злоупотребляй, изредка. А больше — нет. Иначе накажут тебя высшие силы, дар заберут, а может, и жизнь.
Ив пообещала, и всю жизнь держала данное матери слово. Для себя ничего не делала, не гадала даже толком. Вот только казалось ей порой, что можно и пренебречь этим обещанием. Всё равно счастья в её жизни не случилось, так какая разница? Но слишком уж священными были все данные матери слова.
Да, ей было десять. И тем утром она отправилась в лес за ягодами и грибами. Не одна, конечно — с ней был Волк, их старый пёс, большой и матёрый, с густой серой шерстью и острыми белоснежными клыками. Всем он казался похожим на волка, хотя на самом деле это был щенок специальной породы, купленный отцом в ближайшем городе для охраны дома. Ив всегда брала его с собой, когда шла в лес — так родители наказали. Говорили, что у матери сестра была, которая в лесу и сгинула — злой человек её убил — и просили девочек поодиночке нигде не ходить, ни в посёлке, ни в лесу.
Утро было раннее, туман стелился по земле белёсой дымкой, укутывая траву и цветы, и Ив, шагая по тропинке вглубь леса, грызла ногти от досады. Эх, надо было подождать ещё часик, чтобы туман хоть развеялся! А то ведь эдак ни грибов, ни ягод не разглядеть. Что остаётся-то? Может, шишек набрать молоденьких? Мать из них славное варенье варит…
— Не грызи ногти — неприлично.
Ив вздрогнула от неожиданности и едва не прикусила себе палец. Оглянулась — чуть левее выходил из кустов незнакомый мальчик её возраста. Волк шёл рядом с ним, не выражая ни малейшего беспокойства — значит, беды не чуял. Впрочем, какая беда от такого мальчишки? Чуть старше её самой!
— Ты кто? — спросила Ив с любопытством, опуская руку и увлечённо рассматривая незнакомца. Тёмные волосы до плеч — вот чудно, как у девчонки почти! — глаза сине-серые, как небо перед грозой, кожа белая, словно молоко — не то, что у Ив, она-то загорелая, как пончик, в масле прожаренный! — и одежда странная, Ив такую не видела раньше. Рубашка светлая, с кружевами, как праздничная, пояс не тканый, а кожаный, с пряжкой блестящей, что единственные мамины золотые серьги, штаны совсем не из той грубой ткани, как у её деревенских товарищей, а гладкие, мягкие. И на ногах ботинки, а не сапоги. Вот чудила! Кто же в лес в ботинках ходит? Он бы ещё сандальки надел! Все ноги себе переломать же можно!
