В сиянии нимба золотистых волос Лили Монтегю пробежала через всю комнату и остановилась перед большим высоким зеркалом. Сегодня она впервые выйдет в свет. В честь столь знаменательного события отец дает вечером бал, и сотни глаз будут следить за каждым ее шагом, разглядывая, оценивая, ощупывая.
В списке приглашенных фигурировали едва ли не все «достойные» холостяки Британских островов, независимо от возраста. Предстоящие смотрины вызывали в душе девушки смятение и вполне понятное негодование: ни для кого не секрет, что отец рьяно подыскивает ей мужа, и вот сегодня вечером Лили выставят на всеобщее обозрение, как картину на аукцион.
Мысль об этом просто приводила в отчаяние. Ей едва исполнилось семнадцать, она только что вернулась из Франции, где благополучно проучилась положенный срок в закрытом пансионе, и перспектива скорого замужества просто пугала. Но вот беда, Леония — невеста отца, лорда Стюарта Монтегю, в недалеком будущем его жена — выставила ряд условий. У нее самой двенадцатилетняя дочь, и ей вовсе не улыбалось натыкаться на каждом шагу на Лили: живое свидетельство счастливого первого брака своего нового супруга.
Лили ничуть не сомневалась в любви отца, но с момента возвращения в Англию становилось все более и более очевидно, что Леонию он все-таки любит, больше. Он вообще сильно изменился и лишь отдаленно напоминал того «дорогого папочку», каким был до встречи с Леонией. Когда четыре года назад мать Лили умерла, отец казался безутешным. Средоточием любви и центром мироздания для него стала дочь, но это длилось недолго. В тринадцать лет он, по нерушимой семейной традиции, отправил Лили во Францию, где она и провела взаперти четыре долгих скучнейших года, мечтая о возвращении домой, к отцу. Тогда девушка еще не знала, что в жизнь лорда Стюарта Монтегю прочно вошла Леония и прошлого уже не воротишь.
Лили с холодным любопытством разглядывала в зеркале свое отражение. Привлекательной она себя, пожалуй, считала, быть может, даже хорошенькой, но никак не красавицей. Ее большие миндалевидные глаза и золотистые, с рыжеватым оттенком волосы никак не соответствовали общепринятым представлениям о настоящей красоте; кроме того, губы были чуть полнее, а скулы — чуть выше и шире, чем нужно. Нет, идеалом красоты по-прежнему оставались чувственные блондинки с пышными формами и губками бантиком.
По мнению Лили, ее собственная фигура оставляла желать много лучшего: довольно покатые плечи, по-мальчишески узкие бедра, казавшиеся особенно «неженственными» в сочетании с высокой грудью, вполне сформировавшейся и чуть великоватой для ее возраста. Вот чем она действительно была довольна, так это своими ногами: высокими, стройными, с точеными икрами и тонкими щиколотками. Но и здесь мода сыграла с ней злую шутку, ведь именно эта часть тела и не выставлялась напоказ, надежно скрытая от нескромных взглядов то длинными платьями, то юбками, то плащами, то еще бог знает чем.., всего и не перечислишь! Впрочем, говорят, мужу позволено видеть свою жену вообще без одежды, и даже довольно часто.
И снова Лили поймала себя на том, что думала о своем неизбежном будущем муже с неприязнью. Более того, она его заранее терпеть не могла.
Лили нервно передернула плечами и отвернулась от зеркала.
Расскажи ей кто-нибудь о впечатлении, какое производит ее «несуразный» облик на мужчин, она бы сильно удивилась. В ней их привлекала природная дикая грация, столь непривычная для английского эталона красоты, а персиковая кожа, унаследованная от матери-француженки, и необычный разрез глаз придавали ее лицу неизъяснимое очарование, будившее воображение и навевавшее тревожные мысли о теплых, напоенных солнцем ветрах и экзотических островах. Впрочем, сама Лили о своей необычной привлекательности даже не подозревала — в отличие от отца и Леонии; последняя втайне ненавидела свою будущую падчерицу и жгуче завидовала ее обаянию.
— Как, ты еще не одета?
Вопрос застал Лили врасплох, она резко обернулась и нос, к носу столкнулась с Леонией, которая вошла без стука и смотрела на нее с таким вызовом и осуждением, словно была уже и ее мачехой, и хозяйкой этого дома.
— — Мне кажется, вы забыли постучать в дверь, — девушка смерила ее гордым независимым взглядом. В свои семнадцать она уже не считала себя ребенком, заслуживающим порки по любому поводу, особенно если розги в чужих, враждебных руках. Нет, страха Лили явно не испытывала, и это раздражало Леонию еще больше.
— Не стоит так хорохориться, детка, — с натянутой улыбкой процедила она. — Конечно, я не настолько стара, чтобы годиться тебе в матери, но, как-никак, выхожу замуж за твоего отца и от души советую научиться со мною ладить. Впрочем, ты все равно скоро покинешь этот дом, и мы, увы, не успеем стать друзьями.
Лили: живое свидетельство счастливого первого брака своего нового супруга.
Лили ничуть не сомневалась в любви отца, но с момента возвращения в Англию становилось все более и более очевидно, что Леонию он все-таки любит, больше. Он вообще сильно изменился и лишь отдаленно напоминал того «дорогого папочку», каким был до встречи с Леонией. Когда четыре года назад мать Лили умерла, отец казался безутешным. Средоточием любви и центром мироздания для него стала дочь, но это длилось недолго. В тринадцать лет он, по нерушимой семейной традиции, отправил Лили во Францию, где она и провела взаперти четыре долгих скучнейших года, мечтая о возвращении домой, к отцу. Тогда девушка еще не знала, что в жизнь лорда Стюарта Монтегю прочно вошла Леония и прошлого уже не воротишь.
