1
Утром двадцать пятого октября по Рио деи Мендиканти мчалась встрепанная женщина в развевающейся рыжей юбке. К себе она судорожно прижимала сумку, но, взбежав на мост, вдруг кинулась к перилам и замерла, вытянув руки над водой, явно собираясь бросить свою ношу в канал.
Улицы за ее спиной содрогнулись от пронзительного свиста. Женщина испуганно отскочила. Длинная нить стеклянных бус зацепилась за железный завиток перил – и порвалась. Секунда промедления, а потом изумленный взгляд случайного прохожего словно подтолкнул беглянку.
Взметнулся огненный подол, ботинки выбили стремительную чечетку, и женщина скрылась в первом же проулке.
Прохожий, немолодой мужчина, покачал головой. Что за дела?
Он наклонился за зеленой бусиной, докатившейся до его ног. И тут же отлетел в сторону. Двое карабинеров, пыхтя, промчались по мосту, безжалостно расталкивая людей. Из-за угла выскочил третий, надрывно свистя на бегу. Взвилась в небо потревоженная стая голубей, и с жалобным хлопком взорвалась стеклянная бусина под тяжелой подошвой.
Женщина мчится по узким переулкам. Каменные стены сжимают ее в тиски. Сердце стучит дробно, словно бусины рассыпались в груди, а не на венецианском мосту. Голубая полоска неба запестрела белыми росчерками – это голуби с Рио деи Мендиканти поднялись ввысь.
Женщина бьется в двери, отчаянно ища укрытие. Но дома неприступны, как крепости. Пот заливает ей глаза, сумка вот-вот выскользнет из рук. Ни туристов, ни местных жителей, словно город расчистил место для азартной погони. Город, который был ей другом!
Жалобный стон срывается с ее губ.
Она ныряет в очередной проулок, потеряв счет безумным поворотам. Ее колотит от мысли, что она может выскочить прямо на карабинеров.
Выкрики доносятся все ближе. Грохот сапог неумолим, как поступь Командора.
Женщина обессилела. И, прижавшись спиной к каменной стене, она выдыхает по-русски:
– Господи, только не это!
Топот ближе.
Ближе.
Еще ближе…
2
За шесть дней до описываемых событий
Она проснулась даже не от толчка, а от аплодисментов. Когда самолет опустился на посадочную полосу, все вокруг захлопали. А громче всех – ее сосед, толстяк в щегольской рубашке, натянутой на его выпирающем животе так, что казалось, пуговицы вот-вот начнут с треском отскакивать от ткани.
Вика вздрогнула и открыла глаза.
– Венеция, синьора! – сказал толстяк, доверительно наклоняясь к ней. – Benvenuta!
«Бенвенута! – повторила про себя Вика. – Добро пожаловать!»
У стойки такси, на ходу вспоминая подзабытый итальянский, Вика заказала катер. Она так решила еще в Москве: потратится на быстроходную моторку, которая домчит ее до Венеции. Можно себе позволить раз в десять лет побыть транжирой?!
На пристани толпился народ, но все ждали морской трамвай, вапоретто. Когда, протиснувшись среди людей, Вика выбралась к причалу, лодка уже покачивалась внизу. Молчаливый водитель принял у нее чемоданчик и подал руку:
– Бонджорно!
Рассекая мутные волны, моторка заскользила к выходу из акватории порта. Вика только успевала вертеть головой. То слева, то справа поднимались из воды громадные деревянные столбы, на которых замерли грязно-белые чайки. Мелькнул и остался позади остров, плоский, как галечный блинчик.
Они неслись по морю к городу-на-воде.
Вику вдруг охватил страх. А если Венеция окажется не такой, какой она ее вообразила? Вдруг ее ждет выхолощенный туристический аттракцион? «Паршивая еда! Вонь из каналов! Каменный мешок!» – вопили отзывы в Сети.
Лодку тряхнуло. Водитель обернулся, прокричал что-то, весело скаля зубы. И рукой махнул – мол, не так уж далеко осталось.
А Вике в эту минуту остро захотелось, чтобы они плыли как можно дольше. Она еще не успела увидеть город, а он уже пугал ее несовпадением с ожиданиями.
«Да что ж ты за овца-то такая!» – в сердцах сказал внутренний голос.
Овца?!
«А кто же еще? Сперва тряслась, что не купишь билеты. Потом боялась, что не сможешь поехать. Кто воображал, что ногу сломает за день до вылета? Кому ночами снились кошмары о потерянном паспорте?»
Вика и рада была бы оборвать внутренний монолог, но голос разошелся не на шутку.
«В аэропорту паниковала, что не пропустит таможня! В самолете – что отравишься томатным соком. И вот прилетела, не отравилась, с такси разобралась, отель забронировала… И все равно блеешь, что все пойдет не так!»
– Я не…
«Блеешь! – отрезал голос. – Надо было тебе сидеть дома, в блокнотик строчить и ныть о несбывшемся!»
Ух, вот тут Вику задело за живое. Она и забыла, каким резким может быть этот ее внутренний человечек. Слишком редко он подавал голос в последние годы.
– Ничего я не трясусь! Я просто…
Катер обогнул еще один остров, и все оправдания разом вылетели у Вики из головы.
Солнце лежало, как жемчужина, на изнанке тихо светящегося перламутрового неба. А под этим небом поднималась из зеленых вод Венеция.
Вика широко раскрыла глаза. Брызги секли лицо, но она не замечала их. Перед ней открылся город, словно сотворенный взмахом волшебной палочки.
Заостренные башни, тянущиеся к облакам. Суровый красный камень и легчайшее кружево дворцовых арок на набережной. Пестрые крыши бегут навстречу пенным завиткам.
