Низкое, укутанное синевато-свинцовыми тучами небо опиралось на раскидистые ветви вековых деревьев. Хмурый лес, темный, дремучий, непролазный, зябко кутался в туман, плотные клубы которого размывали и без того нечеткие очертания, скрадывали звуки и окрашивали весь мир однообразным синеватым оттенком.
Светло-голубая пелена была неотъемлемой частью также и прятавшейся в глуши поляны: мгла таилась по ее краям у старых узловатых корней, ползла по морщинистой коре, цеплялась за вершинки густой травы, растекалась по ложбинам. Застыли ветви деревьев, замерли облака, забыла о самом существовании ветра трава, и только туман оживлял этот странный нереальный синий мир.
Мир Изначальной Тьмы, в котором нет места живым…
Некоторые живые о не желанности своего присутствия здесь, видимо, даже не догадывались. На краю прогалины из ниоткуда возникла фигура, с ног до головы закутанная в плащ. Несколько минут тревожно выжидала, а после двинулась вперед женскими семенящими шагами. Трава неохотно приминалась под узкими стопами, а в центре лужайки проявилась конечная цель короткого пути — подставка с покоящимся на ней раскрытым массивным фолиантом.
Остановившись перед книгой, женщина откинула капюшон плаща, открывая пучок тронутых сединой волос и усталое лицо. Силы и власти незнакомки с лихвой хватало, чтобы предстать как в виде согбенной годами старухи, так и юной жизнерадостной красотки, но по привычке она давно предпочитала именно этот сдержанно-благородный и обманчиво-безопасный облик.
Умелые руки с коротко остриженными ногтями уверенно раскрыли огромную книгу примерно посередине, чтобы было удобно работать. Страница особого значения не имела — умение выбрать содержание значило гораздо больше, чем способность запомнить порядок, которого в этом томе отродясь не было.
Перо для записей появилось само: соткалось из воздуха прямо на листе бумаги. Пальцы незнакомки на миг застыли над пышным ало-оранжевым опахалом и решительно сомкнулись на толстом длинном стержне. Перо засияло, отбрасывая цветные блики на лицо женщины и больно обжигая руки. Капли крови из ранок мгновенно побежали по стержню: записи в Книгу Судеб вносились не чернилами.
Женщина позволила себе поморщиться. Боль она, как и любое здравомыслящее существо, не любила, а это место всегда навевало на нее тоскливо-меланхоличное настроение. Она не любила сюда приходить, до последнего стараясь обойтись своими силами. Вот только даже боги не всеведущи и не всесильны.
Женщина вздрогнула, уловив движение боковым зрением, но тут же успокоилась. Существо, что кружило сейчас на границе поляны, было ей хорошо знакомо. Больше не отвлекаясь, богиня уверенно вывела на чистом листе первое имя.
Шанс в обмен на надежду. Возможность, дарованная в искупление. Старый долг, который еще только предстоит оплатить.
Каменный зверь, вышагивающий по колено в тумане, одобрительно фыркнул. За дальностью расстояния он не мог видеть, что именно пишет женщина, но легко догадывался. Богиня и этот индрик слишком давно друг друга знали. Оба были слишком здравомыслящи, чтобы враждовать, слишком рациональны, чтобы дружить, слишком расчетливы, чтобы объединиться. Но когда их интересы пересекались, а цели совпадали, эти двое с удовольствием становились союзниками. И если этот синеглазый, серый, словно пылью припорошенный, каменный жеребец сейчас здесь, значит, задуманную авантюру он счел перспективной.
Со вторым именем вышла заминка. Женщина давно все взвесила и решила, но все равно колебалась, не выглядит ли ее поступок мелочной местью. Кровавые буквы легли на бумагу, а богиня подняла голову, ловя взгляд непрошеного свидетеля творящегося таинства.
С третьим именем все было предельно ясно. И одновременно очень сложно. Требовалось договориться.
— Ее вернут ее народу, когда зло одолеет прах, — нараспев процитировала богиня.
Индрик фыркнул, показывая, что услышал намек.
— Время на исходе, — напомнила женщина, не дождавшись более активного отклика.
— Юнона, — неожиданно рокочуще произнес каменный единорог. — Юнона Герр из Нарванны. Впиши ее имя.
— Зачем? Эта ноша может оказаться ей не по силам, — женщина склонила голову на бок, привычно игнорируя боль в немеющих пальцах. — Хватит с нее приключений.
— У тебя есть кандидатура лучше? — Индрик тяжело качнул массивным рогом. — Брось, время начинает играть против нас, а Юнона неразрывно связана с Киэ'Ланарт. Тебе нужны четыре кандидата, так поверь, Юнона не хуже и не лучше других.
— Эта задумка и так один сплошной риск, — недовольно проговорила богиня. В уме она держала совсем другую кандидатуру — прирожденного бойца и опытного полководца, и не видела особой нужды отказываться от него ради молоденькой порывистой девчонки.
— Ты не создаешь будущее, — резонно заметила Тень Прамира. — Ты лишь предлагаешь один из вариантов.
Богиня Судьбы насмешливо приподняла брови, а каменный зверь небрежно добавил.
— Девчонка мне понравилась. Она забавная.
Женщина усмехнулась уголками губ. «Понравилась» — на языке индриков означало «заинтересовала». Тени Прамира были выше понятий жизни и смерти, но это не значило, что им никогда не хотелось почувствовать себя живыми. Существ же, способных работать с каменными единорогами, всегда было мало.
