Очерки

Очерки

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность. Книга завершается финалом, связывающим воедино темы и сюжетные линии, исследуемые на протяжении всей истории. В целом, книга представляет собой увлекательное и наводящее на размышления чтение, которое исследует человеческий опыт уникальным и осмысленным образом.

Жанр: Публицистика
Серии: -
Всего страниц: 20
ISBN: -
Год издания: 1981
Формат: Полный

Очерки читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал


ЧУХЛОМА

Гродок Чухлома, как и большая часть ему подобных, был первоначально не иное что, как куча беспорядочно сгруппированных лачужек, в общем имевших название села, деревни. При учреждении штатов Екатериною II этой груде домишек дали название уездного города, приходскую церковь назвали собором, присланы были чины, и между ними один особенно должен был заботиться о том, чтобы сосед при постройке нового дома не пригонял бы своего двора и хлевов к окнам и фасаду соседнего дома: если же желал строиться на главной проезжей улице, то не выдвигал бы своей хаты дальше линии соседних домов и прятал бы углы подальше с глаз долой, не вырубал бы четного числа окон, загораживал бы двор забором, по возможности бревенчатым или дощатым, рыл бы канаву против дома и потом каждую весну осматривал бы ее и прочищал. При новых порядках горожане плакались друг другу, горевали, жаловались на крутые тяжелые времена и ходили с поклоном и приносом к градоначальнику, чтобы претворил гнев на милость, не велел бы ломать и крушить отцовских наследий, а давал бы им догнивать самим при пособии только весенних дождей да осенних непогод. И новопожалованный городок оставался бы в том же плачевном виде, такой же серенький и гниленький, каким был и до штатов, если бы тотчас не посещали его беды непрошеные, всегда от бабьей глупости или ребячьих шалостей. Сайки пекут да не к месту сгребут уголья, овин топят да не погасят, с лучиной пойдут на подклеть да забудут лучину под соломой, баловливых ребятишек оставят дома да не отберут у них огнива и трута; смотришь — и зарделся городок заревом на дальнюю и ближнюю окольность; и вспыхнет, как порох, вся эта гниль деревянная в смеси с соломой и смолой, а тут как назло и ветер-то понесет на строения. В эти три часа городка как не бывало, только печи одни да кое-где черемуха, обгоревшая по вершине, остаются свидетелями недавнего пожарища. Весь же обгоревший люд, перепачканный сажей, в лохмотьях, небольшими кучками-семьями бродит из одной соседней деревни в другую, прося у доброхотных дателей на погорелое место. На будущее же лето городок забелеет новыми домами, складется церковь каменная с новыми громкими звонами, присланными из Москвы каким-то благотворителем, не велевшим объявлять свое имя и место жительства, и ведет обстроившийся городок свою эпоху от пожара до другого и готов считать важным событием в своей жизни и постановку на крышу кадушек со шваброй, и проезд губернатора или архиерея, и проход армейского полка с барабанами и отрывистой песней, и рекрутский набор с бабьим воем и раздирающей душу песней, и замещение старого чиновника новым. Такова участь всех тех городков уездных, которые заброшены далеко от больших судоходных рек и торговых трактов, как бы, например, и костромская Чухлома. Судьба указала ей место подле озера, сравнительно, пожалуй, и большого, но не обильного рыбой настолько, чтобы дать ему известность хоть даже и такую, какую дали ерши озеру Галицкому. Вся выгода Чухломы в этом отношении, стало быть, только та, что она никогда почти не сидит без рыбы, имеет под руками хорошую чистую воду, но, как брошенная в глушь, имеет незавидные, далеко не блистательные преимущества. Два-три раза в неделю суждено ей слушать звон почтового колокольчика; с одним отвозят, с другим привозят почту, необычный звон уже интересует всякого от мала до велика, едет ли это вечно мятущийся в вечном разгоне становой, проведавший про какое-нибудь мертвое тело в уезде, или хлопотун-исправник и другие чиновники отправились на именины или крестины или родины к ближайшему соседу помещику, у которого сохранились завещанные отцами и дедами гостеприимство и хлебосольство, стародавние, сгустившиеся и до половины кристаллизовавшиеся наливки и десятки сортов разных печений, солений, пряженья. И коротает свою скучную в однообразную жизнь уездный житель, распределяя ее по крайнему разумению и завету отцов и подчиняясь неизменным законам и указаниям времен года. Запирается он на всю холодную снеговую зиму в своих теплых домах и топит их до жаркой температуры дешевыми, почти непокупными дровами. Время это — для одних время преферансов, ералашей и вистов, крепких пуншей и сытных ужинов, подчас предваряемых танцами; для других — время поседок с песнями и плясками и супрядков с пряжей, но без плясок и песней, и для всех вообще — с рыбным столом до святок, с свининой и хворостом, сушеным печеньем после святок, с блинами и катаньем на масленице и хреном да редькой в великом посту. А между тем незаметно проходят морозы одни за другими: на рождественские уездный люд не ел до звезды, на Крещенье — до воды, афанасьевско-тимофеевские и последние морозы — власьевские — потрещали в полях и в углах на улицах и не принесли с собой и за собой ничего особенного. Только на сорок мучеников пекут уездные жители жаворонков из теста да кресты на средокрестной неделе, а там — и Пасха с куличами, творогом и яйцами и Дарья (19 марта), на которую расстилают для беленья кросна по замерзям; а вот и весна — мать-красна, по народному присловью. С весной и легче дышится и веселей гуляется, с первыми признаками этого благодатного светлого времени года у всех на душе и свежо и привольно — и у этого пестрого хоровода, сбившегося на лужку подле собора, и в кучке ребятишек, щелкавших в бабки или играющих в пристенок тут же подле, и у той толпы взрослых бородатых мужиков, которые загородили всю городскую улицу и ездят верхом друг на друге — стена на стене — по уставу ломовой игры в городки; все весело спуталось, и всем хорошо, в чехарде одним, в горелках другим и в гуляньях по аллеям почтовой дороги третьим. Так по праздникам, а по будням хозяева на Еремея-запричальника подымают сетев с овсом и рожью, хозяйки сеют горох и рассаживают по грядам рассаду капусты и свеклы, на вешнего Николу городьбу городят и выгоняют лошадей на ночнину, коровы еще с Егорья (23 апреля) гуляют в поле. На Федота (18 мая) развертывается дуб с пятак, на Федосью (29 мая) рожь пойдет в колос, а затем и в налив, по гумнам вереницы мышей побегут, и наступит лето с земляникой от Иванова дня, с черникой от Прокофья-жатвенника (8 июля) и с грибами и свежей рыбой от Петра и Павла. Пошел городской люд всех сословий и возрастов на луга — с ягодами вернется домой, пошел на бор — грибов принесет; в сладость ему и в удовольствие всякого рода новая новинка с неизбежным трепаньем за правое ухо. И так же однообразно и немногосложно идет и летняя жизнь на свежем, здоровом воздухе, как шла в запертых и теплых комнатах и избах зимняя жизнь уездного городка. Резко выдается всякое редкое событие, по-видимому, простое и обыкновенное, но временно делающееся чем-то торжественным, праздничным. Таков особенно приезд местного архиерея, ревизующего свою епархию. За несколько недель знает об этом все население городка от мала до велика и за несколько дней уже окончательно готово к его приему. Исправник со становыми и благочинные уехали уже на заставу, соборная церковь вымыта, и из-под колокольни вынесен весь лом: измятые паникадила и подсвечники; священники, появляющиеся на улицах в новых рясах и шляпах, перепоясаны праздничными вышитыми поясами, в перчатках и с камышовыми, также праздничными, палками; к отцу протопопу принесли много сортов всяких вин и рыб, в доме его поселился лучший городской повар, обнаруживший свое присутствие страшным хлопотаньем и стуком на целый город. И вот наступил давно ожидаемый день: народ, явившийся было на ограду с косами и ведерками, всей массой высыпал на большую дорогу и расположился по почтовым аллеям, городские разместились частью за околицей, частью подле церкви — все ждет готовое и нетерпеливое. Пономарь давно уже просвечивается на соборной башне между колоколами и ждет только сигнала — первой пыли, на большой дороге. Из ближнего села несется безалаберный перезвон все учащеннее, все время от времени живее и резче; звон этот раздается долго и не перестает ни на минуту: видно, владыко в селе не остановился и продолжает ехать дальше под звон городских колоколов на общее удовольствие и радость. Два дня городок занят этим и потом целую неделю ведет разговоры о том, что сказал владыко дьякону Илье, что благочинным, что отцу протопопу, и потом долго вспоминает о том же, если не предстоит ему новый сюрприз — в приезде губернатора — далеко уже не так мирном и кротком. Губернатора ждут не неделей, а месяцем раньше в присутственных местах, из которых казначейство всегда каменное, ежедневно поднимает пыль столбом, дым коромыслом, у сторожей бороды выбриты и даже прорезаны в некоторых местах бритвой; приказной люд причесался, и обчистился снаружи; на почтовой дороге и денно и нощно целые волости мужиков работают и горстями, и боками, и лопатами и топорами. Смотришь, дороги и узнать нельзя: на мостах новые перекладины, перила стоят прямо и весело поглядывают своей свежей дымчатой краской с красными и белыми полосками; самая дорога как ладонь, ям и рытвин, от которых захватывало дух и замирало сердце у всякого проезжего, как не бывало; подле городской будки, всегда пустой и необитаемой, откуда ни взялся инвалид с алебардой; в присутственных местах не найдешь уже ни одного стекла битым, у винных подвалов, вместо одного, поставлено трое часовых, и солдатские штаны, рубашки уже припрятаны с глаз долой куда-то дальше; даже свиньи, всегдашние, неизменные свиньи, сквозь землю провалились; на почтовых станциях, вместо двух заветных пар лошадей, согнали по 20 и 25 пар из окольных обывательских; по соседним лесам раздалось щелканье из ружей в дичь, назначенную к столу начальника губернии; по рекам и озерам замелькали огоньки в ночной ловле рыбы с острогой. Все принарядилось и приготовилось к предстоящему торжеству и как будто замерло, чуя скорую и сильную грозу: народ не толпится ни на улицах, ни на почтовой дороге, пономарь не стоит на колокольне, все идет иным путем, исправника давным-давно нигде не видать, становые как будто сгинули да пропали. Глухо, как будто с того света, время от времени ходят нерадостные слухи, сообщаемые вполголоса, что его превосходительство там-то на исправника пригрозил, там-то судью и казначея обещал под суд отдать и в острог посадить, там-то городскому голове бороду выщипал, там-то на почтмейстера и благочинного обещал пожаловаться почтовому и духовному начальству, смотрителя уездных училищ не принял с представлением, учителей выгнал вон. И замирает уездный люд в какой-то безысходной истоме, с обливающимся кровью сердцем и окончательно падает духом, когда заслышатся зловещие десятки почтовых колокольцев и выскочит в город первая тройка с запыленным, непроспавшимся, перепуганным до последнего нельзя исправником. Благополучно ли, с громом ли и молнией пронесется гроза, все же время и привычка возьмут свое, и уездный городок опять вступит в свою колею, во все права своей однообразной, безысходной, скучной жизни; к хорошему и окончательному довершению плачевной картины за летом наступает безотрадная осень с грязью по колена на улицах, с грязью выше колен по задворьям, с ливнями без перемежки на целые недели, с завываньями холодных ветров в трубы и во все скважины утлых деревянных домишек. Требуются двойные рамы и приноровка к той одуряющей зимней жизни, срок которой так длинен и до безобразия утомителен. На семь месяцев опять запирается весь уездный люд в своих домах, домиках и домишках, развлекаясь на первых порах моченьем и соленьем брусники и клюквы, вяленьем брюквы и репы с репорезова дня (15 сентября) и лакомясь свежей пшенной кашей с свежим льняным маслом на Пятницу-льняницу (28 октября) и капустницу — порою свежей капусты в начале октября. А там и Кузьма и Демьян с гвоздем, Михайло с ледяным мостом, Федор-Студит — на дворе студит, а на Введенье приезжает и сама зима, в теплой одежде, на пегой кобыле.


Еще от автора Сергей Васильевич Максимов
Куль хлеба и его похождения

Хлеб — наша русская пища- Хлеб да соль! — говорит коренной русский человек, приветствуя всех, кого найдет за столом и за едой.— Хлеба кушать! — непременно отвечают ему в смысле:Милости просим, садись с нами и ешьВот об этом-то хлебе и об этом народе, возделывающем хлебные растения и употребляющем преимущественно мучную, хлебную, крахмалистую пищу, я хочу рассказать и прошу моих рассказов послушать. Как, по пословице, от хлеба-соли никогда не отказываются. Так и я кладу крепкую надежду, что вы не откажетесь дослушать до конца эти рассказы о хлебе или лучше, историю о куле с хлебом.


Нечистая, неведомая и крестная сила

«Нечистая, неведомая и крестная сила» впервые была опубликована уже после смерти Сергея Васильевича, в 1903 году. Материал для книги автор собирал долгие годы во время своих пеших странствий по стране в поисках интересного этнографического материала. Книга погрузит читателя в загадочный мир верований, обрядов и праздников российского крестьянства; в мир, населенный прекрасными и жестокими русалками, капризными духами и жестокими оборотнями; в мир, не тронутый ни образованием, ни прогрессом, в котором христианство самым причудливым образом переплетается с остатками язычества. В формате a4.pdf сохранен издательский макет.


Год на севере

Книга С.В. Максимова (1831-1901) «Год на Севере» открыла целую эпоху в изучении Русского Севера, стала отправной точкой в развитии интереса к научному исследованию края. Это одна из крупнейших работ по этнографии данного региона в XIX в. Сочинение имеет исключительное значение, как с научной, так и с литературной точки зрения. Яркий стиль писателя, блестящее знание местных диалектных особенностей и исторических источников делают это сочинение выдающимся произведением литературы.


Песни каторги

«Славное море, священный Байкал», «По диким степям Забайкалья» — сегодня музыкальная культура непредставима без этих песен. Известностью своей они обязаны выходцу из Швеции В. Н. Гартевельду; этот композитор, путешественник и этнограф в начале XX в. объехал всю Сибирь, записывая песни каторжан, бродяг и коренного сибирского населения. Концерты, на которых исполнялись обработанные Гартевельдом песни, впервые донесли до широкой публики сумрачную музыку каторжан, а его сборник «Песни каторги» (1912) стал одним из важнейших источников для изучения песенного фольклора сибирской каторги.


Лесная глушь

Сборник рассказов и очерков о различных ремёслах русского крестьянства, раскрывающий патриархальный крестьянский мир, живущий по своим законам.


Легенды и мифы России

Книга из серии «Древний мир» в популярной форме знакомит нас с мифологическими персонажами России (леший, домовой, водяной, банник и т. д.), которые современный человек обычно воспринимает как установившийся культурный штамп. С этими таинственными существами, а также деревенскими колдунами и ведьмами связаны многие русские легенды, поверья, приметы, обряды и обычаи. В адаптированной форме в книге представлен серьезный этнографический материал, дополняющий школьный курс по истории и литературе (5-6 классы).В оформлении книги использованы работы предоставленые Ю.


Рекомендуем почитать
Исцеление

Необходимость скрывать тайну своего рождения ставит Элис Слейтон в двусмысленное положение. Скромная служащая фирмы, она влюбляется в энергичного бизнесмена, иностранного подданного, который втайне вынашивает намерение отомстить ей за связь с его родственником. Ситуация отягощается подспудными интригами и возможной беременностью. Однако, когда отношения окончательно запутываются, случается нечто непредвиденное…


Точка возгорания

Королева Клинков пала. Зловещий лидер зергов больше не отдает приказы своим легионам кровожадных пришельцев в войне с людьми из сектора Копрулу. И все это благодаря мужеству и упорству Джима Рейнора, генерала Горация Уорфилда и разношерстной команды солдат Доминиона и объявленных вне закона повстанцев. Но хотя Сара Керриган перестала быть королевой, она все еще жива. Женщину, которая когда-то контролировала сознание бесчисленных пришельцев, увез свергнувший ее человек. Теперь армада Доминиона Арктура Менгска преследует ее по пятам, требуя крови.


Черный хрусталь

Человечество, некогда освоившее тысячи миров, а затем отброшенное в каменный век, снова поднимает голову. Будущее планеты зависит теперь от юноши по имени Маттер, на плечи которого неожиданно обрушилась величайшая ответственность. Он стал Посредником, одним из трех людей, связанных с иными обитателями Космоса. Реки крови и множество нелегких дорог приходится преодолеть ему в поисках хрустального Черепа, изготовленного в незапамятные времена Владыками Неба. В чужих руках этот загадочный артефакт может погубить Вселенную…


Алые крылья огня

Преданный любимой, незаслуженно преследуемый императором Кай Харкаан, мужественный воин и удачливый космический охотник, переправляется в XX век, в год начала Второй мировой войны. Однако «тихая гавань» выбрана им весьма неудачно. Этот ключевой момент земной истории – лакомый кусок для лойта, враждебного всему живому обитателя космоса, который питается энергией умирающих цивилизаций.


Шпионов, диверсантов и вредителей уничтожим до конца!

В этой работе мы познакомим читателя с рядом поучительных приемов разведки в прошлом, особенно с современными приемами иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры.Об автореЛеонид Михайлович Заковский (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис, латыш. Henriks Štubis, 1894 — 29 августа 1938) — деятель советских органов госбезопасности, комиссар государственной безопасности 1 ранга.В марте 1938 года был снят с поста начальника Московского управления НКВД и назначен начальником треста Камлесосплав.


Как я воспринимаю окружающий мир

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Возвращенцы. Где хорошо, там и родина

Как в конце XX века мог рухнуть великий Советский Союз, до сих пор, спустя полтора десятка лет, не укладывается в головах ни ярых русофобов, ни патриотов. Но предчувствия, что стране грозит катастрофа, появились еще в 60–70-е годы. Уже тогда разгорались нешуточные баталии прежде всего в литературной среде – между многочисленными либералами, в основном евреями, и горсткой государственников. На гребне той борьбы были наши замечательные писатели, художники, ученые, артисты. Многих из них уже нет, но и сейчас в строю Михаил Лобанов, Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, Василий Белов, Валентин Распутин, Сергей Семанов… В этом ряду поэт и публицист Станислав Куняев.


Гласное обращение к членам комиссии по вопросу о церковном Соборе

«…Церковный Собор, сделавшийся в наши дни религиозно-нравственною необходимостью, конечно, не может быть долгом какой-нибудь частной группы церковного общества; будучи церковным – он должен быть делом всей Церкви. Каждый сознательный и живой член Церкви должен внести сюда долю своего призвания и своих дарований. Запросы и большие, и малые, как они понимаются самою Церковью, т. е. всеми верующими, взятыми в совокупности, должны быть представлены на Соборе в чистом и неискажённом виде…».


Чернова

Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…


Инцидент в Нью-Хэвен

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.