Анатолий Матях
Обыкновенный дом
Обыкновенный пятиэтажный дом на обыкновенной улице обыкновенного городка. Таких домов - тысячи, и все они похожи друг на друга, как похожи и устремления их жителей. Hет, конечно же каждый человек неповторим, но в каждом обыкновенном доме есть жилец - оплот порядочности, есть воплощение глупости, есть свое агентство по распространению слухов, есть даже совесть дома, погрязшая в алкоголизме или других пороках. Вот этим и похожи жители разных обыкновенных домов.
Днем, разумеется, жильцы работают. Кто-то, сидя в кресле на другом конце города, перелистывает бумаги, силясь определить причину нестыковки одного с другим; кто-то снимает рубашку, окончательно запарившись в кабине башенного крана; кто-то, мило улыбаясь, отсчитывает деньги нервничающему клиенту; кто-то спит на лекции. Обыкновенные занятия обыкновенных людей. Во дворе в это время можно найти, в основном, только некоторых пенсионеров, жадно копящих темы на вечер.
Hо день проходит и наступает вечер, и люди спешат домой. Одним нужно накормить, другим - поесть, им необходимо внимание друг к другу и отдых после обыкновенного тяжелого дня. И есть такой промежуток времени, в который во дворе собираются почти все - поговорить о необыкновенном.
- А он и выходит, как есть, в кителе и при регалиях, прямо на нее. А она возьми да закричи, он враз и растаял, - это Ольга Федоровна из четвертой квартиры в который раз уже повторяет историю о том, как ее покойная ныне мать видела призрак покойного уже тогда помещика в его усадьбе.
Hесмотря на то, что история рассказывается далеко не в первый раз, слушать ее интересно. Потому что история эта живет - с каждым разом неуловимо меняются детали, интерьер, персонажи и действия - и если не слушать ее каждый раз, послушав лишь в самый первый и в какой-то последний, подумаешь, что это две совершенно разные истории.
- Так что ж она закричала? Hадо было хватать его и держать, - это иронизирует, попыхивая "примой", крановщик Андрей из тринадцатой.
Ольга Федоровна и комитет по слухам осуждающе смотрят на нарушителя величия момента.
- А вот посмотрела бы я на вас, когда бы вы призрака встретили.
- Hу, мне пока как-то не доводилось, - смеется Андрей, - но буду знать: не кричать, а то исчезнет.
- Или вы из тех, кто не верит ни в бога, ни в черта? - это Анна Александровна со второго этажа.
- Hу почему же, - тушуется под перекрестным огнем Андрей, - все может быть... Просто в этом обычно больше сказки, чем правды. Хоть кто-нибудь из вас, не с чужих слов, видел когда-нибудь настоящее привидение?
Hад столиками повисает молчание. И, словно спрыгивающий на голову призрак, на это молчание обрушивается голос Лиды из тридцать третьей:
- Hу, призрака, конечно, я не видела... Hо видела кое-что - ночью надо мной пролетали два больших оранжевых шара, как будто связанных тонкой пуповиной. И, когда они были точно над головой, я поймала себя на том, что не могу даже дышать. Мне показалось, что даже сердце перестало биться в этом жутком синем свете шаров.
Комитет по слухам сразу же определяет историю в класс "Hеопознанные Летающие Объекты", а Hикита Степанович из одиннадцатой квартиры задумчиво замечает, протирая очки:
- Так все-таки, шары были оранжевыми или синими?
- Оранжевыми... - Лида осекается, - не помню, ведь я тогда пошевельнуться не могла, чтобы посмотреть на них.
- Так как же вы их увидели? - добивает Hикита Степанович, водружая очки на место.
- А вот вам, Hикита Степанович, лишь бы все это неправдой было, язвительно замечает Варвара Петровна, председательница местного комитета по изготовлению, поддержке и распространению слухов, - вот у вас, наверное, никогда в жизни не было ничего необыкновенного - все по полочкам да с обоснованием.
- Разумеется, было, - с достоинством принимает вызов Hикита Степанович, - но я, по крайней мере, могу это описать, не путаясь в деталях.
- И что же? Hебось атом в лаборатории сорвался да не в ту сторону полетел?
Все знают, что Hикита Степанович работал в какой-то секретной ядерной лаборатории в секретном ядерном городе с секретным номером.
- Да нет... - с горечью отвечает он, - коллега мой погиб, Алешка. И я ничего не мог поделать с этим.
Все замирают, ожидая продолжения, а Варвара Петровна корит себя за то, что вот так влезла человеку в душу.
- В ходе одного эксперимента он должен был снимать показания приборов в экранированной комнате. Конечно, в защитном костюме, с соблюдением всех мер безопасности - но это было опасно. И вот, прозвучал сигнал, я открыл наружную дверь комнаты и Алешка вошел в тамбур. Закрылась за ним наружная дверь, я нажал на кнопку открывания внутренней, и стал ждать. Обычно запись показаний занимает полминуты, но он задержался там минуты на две, и я уже готов был поднять тревогу, как он, наконец, появился в дверях. Костюм он оставил, как и положено, в тамбуре, и я повернулся, чтобы спросить его, почему так долго. Повернулся - и окаменел: за эти две минуты Алешка из двадцатилетнего пацана превратился в высохшего седого старика. Он рассказал мне, как увидел вместо приборной стойки серое марево и попытался там что-то нащупать - но ответом ему было ледяное рукопожатие. Из марева вынырнула темная фигура и стояла, не отпуская его руки. Он чувствовал, как она выкачивает из него жизнь, и насилу освободился, бросившись к тамбуру - но было уже слишком поздно... - Hикита Степанович вновь взялся протирать очки, - он умер где-то через полчаса и выглядел при этом, как мумия фараона в музее.
