Имя. Эта часть информации пуста. Я смотрю на пустую строчку на розовой карточке, приклеенной к прозрачному боксу с самым маленьким ребенком, которого я когда-либо видел. Тонкая красная кожа… почти прозрачная.
Лысая головка. Множество трубок торчит из ее крошечного тела — две во рту, одна в пуповине. Каждый делает свою работу, чтобы так или иначе сохранить ей жизнь. Так выглядит ребенок, родившийся на три месяца раньше срока. Недоношенная. Так ее называют врачи и медсестры.
Моя дочь. Так её ещё называют. Я пока не могу заставить себя называть ее так. Даже в моей голове, где никто не может услышать мои мысли. Я узнал об этом ребенке две недели назад — результат моей связи на одну ночь с женщиной после шоу в Остине, штате Техас. Я даже не мог вспомнить ее имени. Мой менеджер сообщил мне, что ее зовут Джози Бернс. Уверен, она говорила мне тогда, но многие приходят и уходят. Невозможно запомнить их всех.
Джози была готова и не возражала, которую охрана пустила в мой автобус. Определенно одна из самых горячих женщин, которых я когда-либо видел. Ковбойская шляпа. Короткие джинсовые шорты. Сапоги. Мне всегда нравились девушки в джинсовых шортах и сапогах. У меня не хватило сил сказать «НЕТ» тому, что она предлагала. И не было причин для этого; я одинокий мужчина, которому время от времени нужно хорошо проводить время с женщиной. И она чертовски хорошо провела время. Это я хорошо помню. Я до сих пор не могу поверить, что она забеременела. Я был очень осторожен, использовал презерватив, как всегда, но тест на отцовство не лжет. А теперь я должен сообщить новость своей семье: в семье Мэтьюз пополнение.
Я мало что слышал из того, что говорила медсестра с тех пор, как она начала говорить о ребенке, ее прогнозе и правилах посещения. Все это не кажется мне реальным. И это никуда не денется. Медсестра открывает одну из дверей инкубатора.
— Хотите прикоснуться к ней?
Я смотрю на это крошечное существо, не в силах заставить себя протянуть руку через отверстие, чтобы установить с ней какой-либо физический контакт. Я не чувствую связи с ней. Совсем.
Я засовываю руки в карманы джинсов и качаю головой, делая шаг назад.
— Нет.
— Вы ее отец, мистер Мэтьюз. Не бойтесь, ей нужно почувствовать ваше прикосновение. Услышать ваш голос.
Эта медсестра издевается надо мной? Этому ребенку от меня ни черта не нужно. Мне не зачем притворяться чьим-то отцом. Я пью слишком много виски и живу в автобусе, разъезжая по разным городам. Я окажу этой малышке большую услугу, оставив ее; я стану худшим отцом на свете.
— Вы единственный человек, который есть у этой девочки, мистер Мэтьюз. Вы нужны ей.
Ее мать попала в больницу из-за осложнений во время беременности, из-за чего она родилась на двенадцать недель раньше срока. После ее рождения с Джози случилось что-то ужасное. Доктор назвал это эмболией околоплодных вод, состояние редкое и смертельное. Она умерла вскоре после рождения ребенка. Но не раньше, чем она назвала меня отцом своего ребенка. Никто из родственников Джози не хочет ребенка. Самый несчастный ребенок в мире.
Медсестра снимает розовую карточку с инкубатора.
— Мне надоело называть ее «мисс Робкие штанишки». Пришло время дать ей настоящее имя.
Я не сижу и не думаю об именах для ребенка. Это девчачьи штучки.
— Понятия не имею.
— Вы единственный человек, который может дать ей имя.
Эта медсестра постоянно работает с младенцами. Держу пари, она знает все имена.
— Я открыт для предложений.
— Сойер… Скарлетт… Мэделин… Эбигейл. Это мои самые любимые.
— Скарлетт Мэтьюз. Что вы думаете?
Она улыбается.
— Думаю, что Скарлетт — красивое имя. И она похожа на Скарлетт. А как насчет второго имени?
Я смотрю на больничное удостоверение на шее медсестры.
— Скарлетт Лейтон Мэтьюз.
Она смотрит на меня, склонив голову набок, и смеется.
— Вы не можете назвать свою дочь в мою честь.
— Почему бы и нет? Мне нравится имя Лейтон, и думаю, со Скарлетт оно хорошо звучит.
— Скарлетт Лейтон Мэтьюз?
— Да.
Она улыбается и пишет имя на пустой строке в верхней части розовой карточки.
— Ну что ж, мисс Робкие штанишки, наконец-то у вас появилось имя после двух недель безымянности. Надеюсь, вам понравится.
Скарлетт Лейтон Мэтьюз. Она пробыла в этом мире всего две недели, и все эти четырнадцать дней она провела в борьбе за выживание. И это еще не конец. Ей предстоит долгий путь. И моя работа заключается в том, чтобы быть здесь, рядом с ней. Я ее отец. Она моя дочь. Теперь моя жизнь не будет прежней.
Восемь недель спустя
Моя двенадцатичасовая смена почти закончилась, и я не могу удержаться, чтобы не вытащить Скарлетт из кроватки, не усадить ее в мое любимое кресло-качалку и не обнять. Я прижимаю ее к себе и глажу ладонью по макушке.
— Эй, маленькая мисс Робкие штанишки, доктор Уилсон говорит, что ты скоро поедешь домой.
Поверить не могу, как я привязалась к этому ребенку. Я обожаю ее. Я понимаю, что такое сближение со Скарлетт — ошибка, но я считаю невозможным не делать этого, когда у нее нет матери, чтобы обнять ее. Каждый ребенок заслуживает того, чтобы его любили, утешали и защищали. И Скарлетт не получила этого в начале своей жизни. У меня действительно не было выбора: Джадд Мэтьюз был так холоден и отчужден с бедняжкой в первые недели ее жизни. Это случилось не сразу, но Скарлетт удалось растопить ледяное сердце отца. Это было прекрасно… наблюдать за тем, как эта малышка обводит папочку вокруг своего крошечного мизинца. Я прижимаю Скарлетт к груди, напевая колыбельную, когда приезжает Джадд Мэтьюз.
