Синий «шевроле» мчался по шоссе. Женщина за рулем не была ни любительницей быстрой езды, ни суматошной, вечно спешащей куда-то дамочкой, ни беспечным водителем, который не дорожит собственной шкурой. Будь ее воля, она бы вообще никогда не ездила быстрее сорока миль в час, так как большие скорости внушали ей почти первобытный страх. Тем не менее, ее машина передвигалась со скоростью, явно превышающей установленные ограничения. И хотя прямая дорога просматривалась далеко вперед, она, вжимая педаль газа в пол, тряслась от страха, в панике ожидая, что вот-вот вслед ей понесется вой сирен полицейских машин.
День не задался с самого утра. Точнее, неудачным можно было с полным правом признать весь прошедший уик-энд. Выходные, которые Уинни проводила у родителей, всегда были такими. И вовсе не потому, что родители ее не любили. Наоборот, они настолько обожали свою младшую дочь, что порой от родительской любви и постоянной заботы становилось трудно дышать. На ум ей не раз приходило сравнение с котенком, которого подарили маленькому ребенку. Несмышленое дитя еще не умеет толком соизмерять свои силы, и от нежности, с которой малыш прижимает к себе нового друга, домашний любимец не в состоянии даже возмущенно пискнуть.
Именно чрезмерная опека заставила ее искать работу подальше от родительского дома. Закончив колледж, Уинни, несмотря на все попытки родителей отговорить ее от столь радикальных перемен в жизни, поспешила переехать в другой город и, избавившись от неусыпного контроля, наконец, вздохнула с облегчением и зажила в свое удовольствие. Но раз в месяц счастье обретенной независимости омрачалось. Совесть и дочерний долг призывали беглянку навестить родных и стоически вытерпеть уготованные ей испытания.
Каждый раз, поднимаясь на крыльцо родительского дома, она знала, что на их семейный ужин мать непременно пригласит очередного сына своих знакомых, благо таковых у нее было бесчисленное множество. Едва Уинни стукнуло двадцать, миссис Милтон, к тому моменту удачно пристроившая двух старших дочерей, задалась целью найти и младшей достойную пару. С тех пор каждый семейный ужин превращался в утомительные смотрины, производившие угнетающее воздействие как на Уинни, так и на потенциального жениха.
Так как младшая дочь миссис Милтон в отличие от своих старших сестер не могла похвастаться ни ослепительной красотой, ни общительностью, очередной претендент едва мог дожидаться возможности сбежать от скучной серой мышки в очках с роговой оправой, неподвижно сидевшей рядом. Нельзя сказать, чтобы очки сильно уродовали ее внешность, хотя и не добавляли ей шарма. В детстве у нее была сильная близорукость, но после двадцати зрение стало медленно улучшаться, так что Уинни вполне могла бы обойтись и без очков. Но она настолько привыкла прятаться за их стеклами, что без них казалась себе едва ли не голой, и продолжала носить их.
Каждый раз, прощаясь с родителями, Уинни обещала себе, что она вернется сюда не раньше чем через полгода, но с завидной регулярностью продолжала нарушать данное себе слово, раз в месяц она садилась в машину и ехала в Литтлфилд, заранее зная, какие испытания ожидают ее в доме родителей. Последние два дня не стали исключением, а утро понедельника победно завершало неудачные выходные и грозило обернуться катастрофой — она опаздывала на работу.
Уинни скосила глаза на часы и вздохнула. Судя по времени, заскочить домой даже не для того, чтобы позавтракать или принять душ, а чтобы просто переодеться, она никак не успевала. Вывод напрашивался сам собой: придется сразу ехать в школу. И даже в этом случае, если не поторопится, она рискует опоздать на первый урок.
В который раз она отругала себя за то, что поддалась на уговоры матери и осталась ночевать у родителей. Лучше бы она вечером настояла на своем и, как планировала изначально, поехала бы домой. Уж дома-то она бы никогда не проспала: паникерша и перестраховщица, Уинни всегда заводила несколько будильников. В родительском доме такой возможности не было — ей пришлось довольствоваться старыми механическими часами. И именно на этот раз будильник, работавший без сбоя двадцать лет, почему-то решил, что наконец пришло его время выйти на пенсию, и остановился среди ночи.
Хорошо еще, что благодаря внутренним часам она проснулась сама. Некоторое время она полежала, уставившись в потолок, ожидая, когда наступит время вставать, но звонка все не было. Почуяв неладное, Уинни потянулась к наручным часам, которые положила вечером на прикроватную тумбочку, и буквально подпрыгнула на кровати. Впопыхах нацепив на себя одежду, она отказалась от завтрака, которым попыталась накормить ее вскочившая на шум мать. Тихо ругаясь, она запрыгнула в свой старенький «шевроле» и помчалась в Хаскелл.
В самом начале пути Уинни еще надеялась заехать домой перед занятиями и привести себя в порядок. Но чем чаще она смотрела на часы, тем больше убеждалась, что ей придется ехать прямо к школе, иначе она рискует навлечь на себя гнев директора. На какую-то долю секунды она даже пожалела, что уехала в другой город, убежала от постоянной опеки родителей, но потом вспомнила об устроенных ей накануне смотринах и моментально отмела все сожаления. Что ни говори, сотня-другая миль между нею и родительским домом были нелишними.
