— Выйдешь!?
— Не выйду.
— Выйдешь?
— Не выйду.
Конструктивная беседа длилась, по-моему, уже третий час. Удобно облокотившись на дубовую дверь своей светлицы я продолжала вышивать рушник, попутно ругаясь с отцом. Угрозы кончились ещё вчера, взывание к моей совести, кажется, позавчера, теперь просто шло на упрямство кто сдастся первым. Скорее всего отец, как и я уже давно сидел на полу с противоположной стороны двери, и так же лениво, поддерживал беседу.
— Всё, — сдался отец, я мысленно возликовала, — моё терпение кончилось, завтра приезжают сваты и не сговариваясь, я отдаю тебя первому кто войдем в городские ворота, и мне всё равно кто это будет.
Радовалась я, оказывается рано. Недошитый рушник выпал из мгновенно похолодевших рук. Слово отец всегда держал, значит быть мне замужем.
Я поднялась, и силой стукнув ножкой по двери прокричала: «А я тогда сбегу!»
— И к кому это интересно?
Я насупилась.
— К Кащею Бессмертному! — крикнула я.
Из-за двери послышался довольный смех отца.
— Беги, от тебя через неделю вернёт, да ещё и золотом приплатит, чтобы забрал.
Всё ещё смеясь, отец ушёл. Ах так, вот точно сбегу, царевна я или нет. Через некоторое время в мою дверь слабо поскреблись.
— Оленька, деточка открой.
Я тут же встрепенулась.
— Нянюшка, — обрадовалась я, и открыв дверь пропустила старушку.
— Что же ты деточка задумала? — стала причитать она, между тем как я алчно принюхивалась к корзинке.
— А что?
— Твой отец, всё по терему ходит и смеется, говорит, что ты к Кащею собралась?
Ставя на стол корзинку, и выкладывая только что испеченный мой любимый пирог с яблоками, и целый кувшин парного молока.
— Да, — сказала я, уплетая за обе щеки, — вот сбегу будет знать.
— Да где это видано, чтобы девицы до злодеев бегали?
— Нянюшка, ты, что правда подумала, что я к Кащею отправлюсь, не совсем я у тебя дурная, у тётки неделю поживу, а потом вернусь, отец к тому времени остынет.
— Ой, девочка моя, отец то прав замуж тебе пора, а то совсем в девках засиделась ещё весенка и не посмотрит на тебя никто.
— Я царевна, даже я буду старая и страшная как баба Яга, женихи под моими окнами в очередь стоять будут.
— И то верно, а любый тогда кто будет?
— Ой, да не нужен мне этот любый и муж не нужен, сама царством править буду.
Я довольная растянулась на свое кровати.
— А как же ты к тетке то доберешься?
— Да легко, ночью на коня сяду и через поле к утру уж буду на месте.
— Ух, и умна ты?
— А то, ты иди, я посплю немного, — спровадила я нянюшку, зная, что вскоре о моем плане во всех подробностях будет известно отцу.
Нет, она у меня хорошая, вот только опекает меня сильно. Как только захлопнулась дверь, я тут же скинула расшитый жемчугом сарафан и надела, тот который на Травень подарили мне подружки, неприметный, как и у всей служки нашего терема, поверх накинула плащ и захватив котомку с деньгами, еду можно купить на любом постоялом дворе, с самой необходимой одеждой и выскользнула из своей комнаты. Как я и предполагала нянюшка «стучала» на меня в тронном зале, немного послушав я проскользнула через кухню, потом через задний двор и протиснувшись в дыру в заборе стояла на улице.
— Куда же мне идти? — подумала я осматриваясь по сторонам, — к тетке точно нельзя, а вот возьму и правда пойду к Кащею.
Приняв решение и развернувшись лицом на север, твердо пошла по главной дороге, уверенная, что никто не остановит девушку, идущую в сторону Храма Великой Богини.
Ближе к закату, когда стены города скрыл вековой лес, и стало заметно темнеть я задумалась, зачем я это делаю, да и страшно стало, хоть назад поворачивай.
— Нет, я тоже упрямая, не вернусь, не за что не вернусь, пусть нервничает.
Из-за поворота показалась груженная свежим сеном телега. Я уступила дорогу, отступив к кустам. Как только она поравнялась со мной, на меня вскинул взгляд старенький дедок с огромными пушистыми усами, я так и оторопела.
— И куда ж ты идешь, на ночь, глядя-то? — спросил он меня.
— К Кащею, — не стала врать я.
— А, к Кащею говоришь, ну садись, подвезу, я как раз в его дворец еду, сено везу.
Я тут же забралась.
— Не пошто у Кащея сена нет? — стараясь походить на селянку спросила я.
— Есть, но наше лучшее, вот и торгую, ещё мой дед с ним торговал, и мне по наследству перешло. А ты к Кащею то зачем?
— Как зачем? Замуж за него хочу.
Старик аж побледнел.
— Шутишь? — недоверчиво спросил он меня.
Я рассмеялась.
— В служки хочу, говорят, у него платят хорошо, да и здесь меня ничего не держит.
— В служки это хорошо, он хозяин славный, щедрый, да и не обидит почем зря, правильно мыслись девочка. А звать тебя как?
— Олия.
— Ух ты прям как нашу царевну. А я Васий, ну что будем знакомы?
И мы обменялись рукопожатием.
Старенькая, под стать старику лошадка с густой челкой лениво шла вперед, не обращая внимания на лежащие на её спине вожжи. Ночь опустилась бархатным одеялом, разбросав по небу миллионы звезд, я засмотрелась.
— Ты поспи. Завтра уже у Кащея будем.
— Завтра, так туда же месяц добираться? — не поверила я.
— А я тропу заветную знаю, ты спи девочка, — ласково сказал старик, накрывая меня теплым плащам, я тут же задремала, уже не видя, как лошадка перешла на плавную рысь поднимаясь всё выше и выше и скорее уже скакала, перепрыгивая с облака на облако и пуская между копыт целые поля и реки. Меня разбудил гомон птиц и солнечный луч нещадно припекающий макушку. Я тут же окончательно проснулась и, потянувшись, вылезла из-под плаща.
