– Ну что? – спросил Куликов.
– Ноль эмоций. Ничего и никого…
Старший матрос Вася Плехоткин равнодушно смотрит, как по зеленому экрану локатора бегает тонкий луч. Он ударяется о скалистые берега Кольского полуострова, о высокие волны, о стаи бакланов, взлетающих над ночным океаном. Ни одного судна не отмечает луч, ни одной лодки… «Ноль эмоций», как говорит в таких случаях Вася. Пограничный корабль с бортовым номером 93 на средних ходах идет вдоль невидимой черты – государственной границы СССР, которая вечно качается здесь на студеных северных волнах.
Вообще-то «ноль эмоций» выдумал не Плехоткин, как это почему-то считалось на корабле, а капитан-лейтенант Дроздов. Однажды во время беседы он сказал: «Пограничную ситуацию предугадать невозможно. Поэтому каждый пограничник в любой обстановке, в любых обстоятельствах должен быть до предела собран, а главное – спокоен. Не давайте во время боевых операций разыгрываться вашим чувствам, эмоциям. Все провокации, которые устраивают наши враги, рассчитаны только на наши нервы. Во всех обстоятельствах вы должны помнить – ноль эмоций!»
Вот так говорил однажды капитан-лейтенант Дроздов, беседуя с личным составом корабля…
В три часа ночи Дроздов поднялся из своей каюты на верхний мостик.
– Товарищ капитан-лейтенант!… – начал было доклад вахтенный.
– Вольно, вольно…
Дроздов закурил, ладонями прикрыв огонь от ветра, посмотрел вверх – как погода. Звезды, начищенные словно солдаты на параде, висят над океаном. Между звездами проворачивается антенна локатора.
«Надо идти спать, – подумал Дроздов. – В такую погоду происшествий не жди – все видно…» Дроздов уже повернулся, чтобы спускаться вниз, как вдруг на мостике загудел переговорник.
– Что такое? – спросил Дроздов.
– Товарищ командир, локатор дает цель! – доложил Плехоткин. – Пеленг 273, дистанция 12 кабельтов.
Дроздов бросился вниз по трапу.
В штурманском посту в том же дыму сидели те же Куликов и Плехоткин, но что-то явно изменилось здесь. Неуловимое крыло тревоги повисло над ярко освещенной штурманской картой, где на пеленге 273 уже скрестились две тонкие карандашные линии. Вдруг Куликов улыбнулся.
– Отбой, – весело сказал он Плехоткину. – Здесь же камень!
– Камень камнем, – сказал матрос, – а на камне что-то есть. Всплеск на локаторе измененный… Что-то есть, точно!
– Не будем гадать. Лево на борт! – крикнул в переговорник Дроздов. – Вахтенный! Включить прожектор!
Корабль, резко наклонившись на повороте, пошел к не видимому еще камню.
Дроздов отлично знал этот камень. Он стоит в полумиле от берега, маленький, метров двадцать в длину, ничем не примечательный.
В штиль его еще можно увидеть, в шторм – только белый бурун на этом месте. Даже названия этот камень не имеет.
Луч прожектора скользнул по ночному морю и в самом конце своего пути уткнулся в неясные очертания скал. Камень…
Дроздов поднес к глазам бинокль, и, как ни далеки еще были скалы, он успел заметить, что по самому гребню камня мелькнула какая-то тень – словно кто-то убегал от света прожектора.
– Человек на камне! – крикнул вахтенный, смотревший в стетеотрубу.
– Боевая тревога! Боевая тревога! – крикнул в переговорник Дроздов. – Корабль к бою и задержанию! Шлюпку на воду! Первой осмотровой группе приготовиться к высадке!
Корабль, казавшийся таким безлюдным, вдруг ожил, и через несколько минут Куликов – командир первой осмотровой группы – уже докладывал Дроздову о готовности.
Сзади него стояли семь моряков в спасжилетах, с автоматами на груди. Завизжали блоки. Шлюпка – на воде.
В луче прожектора камень сверкал, словно вырезанный из белой бумаги. Когда в полосе света показалась шлюпка, Дроздов снова поднес бинокль к глазам. Вот пограничники прыгают в воду, идут по пояс в прибое, с автоматами наперевес… сходят на берег… рассыпаются цепью… ползут по скалам… переваливают через гребень камня… скрываются. Дроздов все смотрит в бинокль, но теперь его слух до предела напряжен. Он теперь ждет выстрелов. Враг пограничника – самый страшный враг. Ему нечего терять. Он готов на все.
Дроздов опустил бинокль, полез за сигаретой. Начал разминать ее – порвалась. Что за сигареты выпускают!
Над морем тишина. Корабль покачивается на спокойной зыби. Через луч прожектора пролетел баклан – как будто поджег его кто-то – так вспыхнуло во тьме его белое брюшко… На камне – никаких изменений. Только качается на короткой волне шлюпка, около которой стоит с автоматом в руках спиной к свету пограничник.
Вдруг на гребне камня появился Куликов. Меховая куртка расстегнута, пистолет – за поясом, дышит тяжело. Щурясь от прожектора, что-то крикнул пограничнику, стоявшему у шлюпки, и тот сорвался с места и убежал с Куликовым за гребень.
– Вторую шлюпку приготовить к спуску! Второй осмотровой группе приготовиться к высадке! – крикнул в переговорник Дроздов. Странное происходит на этом камне. Неужели там целая группа нарушителей?
– Товарищ командир, шлюпка готова к спуску на воду!
– Товарищ командир, вторая осмотровая группа построена!
– Вольно! – вдруг сказал Дроздов, не отрываясь от бинокля. – Всем на вахтах – заступить, свободным – продолжать ночной отдых! Разойдись!
