А вот и развилка с разлапистым деревом. Надо свернуть направо, и лесная тропа приведет к поляне, где резвится и ликует весь народ. Люди, повинуясь зову древних богов, провожают с почестями зиму и зазывают юную весну. Организаторы поездки обещали настоящий пир на Масленицу – с хороводами, песнями и плясками. Не обманули, праздник получился веселым.
И только она не веселилась, бродила по зимнему лесу как неприкаянная, пытаясь отвлечься от забот и тревог. В городе снега уже не было, он растаял больше месяца тому назад, поэтому она с особым наслаждением дышала хрустким воздухом и любовалась белоснежными покровами.
– Стоять! Альба…
Альбина резко обернулась на крик, ноги ее заскользили по заледеневшей дорожке, и она кулем свалилась набок. Проклятые сапоги! Падая, она заметила, что к ней по тропинке несется огромная овчарка, а из леса следом за собакой выскочила темная, явно мужская, фигура. Альбина не боялась собак, но постаралась как можно скорее подняться. Валяться на земле, когда на тебя летит такая зверюга, – нет уж, увольте!
Альбина неловко приподнялась, когда псина затормозила, развернулась и помчалась назад к хозяину. Альбина решила, что сработал его грозный окрик, но в этот момент мужчина, как-то нелепо дернувшись, внезапно завалился на спину.
«Что это с ним?» – удивилась Альбина.
Балансируя с помощью расставленных в сторону рук, она шагнула вперед, вновь ступила на заледеневший участок… ноги ее опять предательски разъехались, и она – уже вторично – позорно грохнулась оземь. В ту же секунду сверху на нее обрушилась снежная лавина. Снег засыпался за шиворот, а обломившаяся ветка стукнула ее по голове.
– Вот зараза!
Снег был везде: за воротником, в волосах, в рукавицах, даже в носу. Альбина отмахивалась от белого облака, продолжавшего оседать прямо на нее.
И тут кто-то пронзительно закричал, и этот вопль подхватили еще две глотки.
– А-а-а, помогите!
Альбина обернулась, пытаясь разглядеть, кто это так орет. С другой стороны дорожки, там, где развилка разбегалась по трем направлениям, на землю одна за другой повалились какие-то девчонки в ярких куртках.
– Помогите! – завизжали они на три голоса.
И только в этот момент Альбина поняла, что сухие щелчки, которые уловило ее ухо, а мозг сначала никак не квалифицировал, были не чем иным, как выстрелами!
«Мама дорогая, да ведь по нам стреляют! – осенило наконец ее. – И я, и мужик с собакой, и эти девчонки – мы мишени… Нас обстреливают!».
Альбина тут же бухнулась лицом в снег, заткнув уши руками. Будто это спасло бы ее от снайпера! От страха все ее тело покрылось противным ледяным потом… или ей показалось? Снег лез в нос, набивался в рот, колол щеки и губы, но она не могла поднять голову даже на сантиметр – шею свела судорога, тело закостенело от ее усилий слиться с землей. Если бы она могла, то зарылась бы с головой в сугроб, как заяц, прячущийся от хищника. Внезапно в ее душе вспыхнула острая ненависть. Почему это она, как тварь ползучая, от страха дрожит?!
«Вставай! К черту этого ублюдка! – приказала она себе. – Надо помочь тому парню, с собакой!».
Это было глупо. Ей бы прикинуться трупом, чтобы не привлекать к себе внимания сумасшедшего убийцы. Но вместо этого Альбина встала на четвереньки и поползла к упавшему мужчине. Она слышала, как отчаянно скулит его собака, и понимала, что мужчина «подбит» или «убит», как в детской игре «Морской бой». И если он «подбит», тогда ей надо до него как-то добраться и спасти его, а если «убит», то ее геройство уже ни к чему…
Альбина понятия не имела, как спасать жизнь раненого бойца в полевых условиях, равно как в горных или лесных. Она ведь даже вида крови боялась! Но все равно она продолжала свое странное быстрое передвижение на четвереньках по снежной дорожке. Наконец она оказалась возле лежавшего на тропе мужчины. Рядом с ним суетилась огромная рыжая овчарка.
– Альба, фу, – пискнула Альбина, вспомнив кличку животного, на которую она и обернулась.
…Если бы он не крикнул, она бы не обернулась, не поскользнулась и не упала бы, и… и… и тогда валялась бы сейчас, как и он, бездыханной!
Альбина судорожно сглотнула, пытаясь собраться с силами и мыслями. Собака скулила, выражая крайнюю степень беспокойства. И было отчего! Мужчина неподвижно лежал на боку. Альбина как-то сразу его разглядела, целиком: темные волосы, темные брови, крупный нос, плотно сжатые губы, голубая куртка, темно-серые брюки лыжника, ботинки на рифленой подошве. Но отчетливее всего в глаза ей бросалось темное пятно, расползавшееся по куртке в области его левой лопатки.
– Только без паники! – приказала Альбина себе и собаке.
Сдернув рукавицы, она обеими руками ощупывала его шею, там, где, по ее представлениям, должен был биться пульс. Хотя кто его знает, с какой стороны он бьется на самом деле! Оказалось, слева. Справа у него точно ничего не билось.
– Он жив! Понятно? – хрипло сказала Альбина.
Собака тявкнула – понятно, мол.
– Значит, не вздумай выть!
Она быстро оглянулась на девушек, пытаясь понять, что с ними, живы ли они. Кажется, живы. Более того, она увидела, что к ней на помощь спешат какие-то люди.
