Дом, милый дом! Ленка выскочила из машины и немедленно умчалась в дом, великодушно предоставив мне привилегию разобраться с багажом. Легко было догадаться, что в большую ванную на втором этаже мне попасть не светит, и придётся довольствоваться маленькой душевой на первом. С двумя женщинами в доме это вечная проблема — я, наверное, так никогда и не смогу понять, что они там отмывают часами. Впрочем, уже совсем скоро мы переедем в поместье, и мои многолетние мучения наконец закончатся.
— Сегодня никуда больше не едем, Демид, а завтра с утра я тебя жду, — сказал я водителю. — Помоги мне затащить чемоданы в прихожую, и можешь отдыхать.
В доме было тихо, и лишь из-за прикрытой двери гостиной пробивался луч света. Я заглянул туда — мама сидела с чашкой чая, углубившись в какую-то толстую книгу. Я подошёл и клюнул её в щёку.
— Кеннер, — мама с улыбкой подняла глаза. — Ну наконец-то вы вернулись. А где Леночка?
— В самом деле, наконец-то, — улыбнулся я в ответ. — А Лена, полагаю, уже заняла ванную. Я сейчас тоже приведу себя в порядок и присоединюсь к тебе. Распорядись пока насчёт этого, пожалуйста. — Я поставил на стол берестяной туесок с крупной клубникой.
— Откуда в такое время клубника? — удивилась мама.
— Из баронства, откуда же ещё? Всё расскажу, как приду.
Дверь в ванную была, конечно же, заперта. Я привычно вздохнул и поплёлся в душевую.
Когда я снова спустился в гостиную, клубника уже была выложена в вазочку.
— Ты знаешь, Кени, — с удивлением сказала мама, — я никогда бы не поверила, что клубника из теплицы может быть такой вкусной.
— И правильно бы сделала, что не поверила, — отозвался я. — Потому что тепличная невкусная, а это не тепличная.
Мама вопросительно подняла бровь.
— У меня в баронстве, как оказалось, есть анклав лесных, — пояснил я.
— Ах, вот как, — понимающе кивнула мама. — Даже не знаю, хорошо это или плохо.
— Вот и я пока не решил, как к этому относиться, — вздохнул я. — Буду их как-то использовать. Для начала думаю фруктовую лавку открыть на Торгу.
— Зачем тебе это? — изумилась мама.
— Да вот как-то так получилось, что я внезапно оказался за этих лесных в ответе. Впрочем, я надеюсь на них заработать неплохо, так что жаловаться не буду.
— Ты всерьёз рассчитываешь неплохо заработать на фруктовой лавке? — с ясно выраженным скепсисом спросила мама.
— Рассчитываю. Вот давай прикинем. Например, большую гривну[1] клубники я собираюсь продавать как раз за гривну.
— Ничего себе! И ты считаешь, что кто-то будет покупать по такой цене? Хотя… — задумалась она. — Знаешь, а пожалуй, будут. Да я и сама буду покупать. Если будет свежая, как вот эта.
— Будет свежая, это же рядом. Утром будут собирать, а к обеду она уже будет в лавке. Круглый год. И конкурентов не будет — других лесных рядом нет, а от Рифейских[2] гор не довезти. Разве что дирижаблями, но если каждый день гонять дирижабли за восемьсот вёрст[3], то такая клубника и князю не по карману будет.
— А у лесных ты за сколько договорился покупать?
— Именно клубнику договорились по три пфеннига за фунт[4]. Но там не только клубника, они много чего выращивают.
— Это что получается? — мама наморщила нос, пытаясь сосчитать. — Ты будешь продавать в четыре раза дороже?
— В шесть. А расходы там совсем небольшие. Главное, нормального управляющего найти. Ему и думать не надо, надо просто аккуратно выполнять что положено. В общем, не смотри, что это будет всего лишь фруктовая лавка, прибыль она даст очень серьёзную. Пожалуй, сравнимую с небольшим заводом.
— Да, похоже на то, — согласилась мама. — Вот только ты забыл один важный момент — Дворянскому Совету это очень не понравится. Мы дворяне, а не купцы. «Древо Чести Благородной» вроде наизусть учил… какая тебе лавка, Кени?
— Так лавку не я буду держать, а баронство Раппин, — пожал я плечами. — А имперскому барону наше «Древо» не указ. Наша семья будет всего лишь оказывать протекцию иностранному торговцу. Всё будет по закону, мама, никаких мутных схем. Прибыль и в самом деле будет в Раппин уходить.
Мама только покрутила головой, то ли в восхищении, то ли в осуждении.
— И в кого только ты такой ловкий уродился? Мне бы всё это и в голову не пришло, а Борис вообще свои пальцы не мог пересчитать не сбившись.
В кого, в кого. Покрутилась бы ты пропеллером в наших девяностых, тоже научилась бы пальцы пересчитывать, и не только пальцы.
— Что за глупости, мама? — уклончиво ответил я вопросом на вопрос. — Вот ты мне и скажи, в кого я такой уродился.
— Да что тут думать, — грустно сказала мать, — в Ольгу, конечно. Ты точно её внук — она, наверное, сейчас локти кусает, что от тебя отказалась. Хотя, скорее всего, это всё гены бабушки — вот она-то точно была не промах. У нас, в общем-то, все хваткие, одна я урод в семье.
— Скажешь тоже, урод, — фыркнул я. — А прабабушка может и не промах была, но Мартин-то её обобрал.
— Да, кстати, — оживилась мама, — совсем забыла тебе сказать: неделю назад Мартин перевёл мне все бабушкины деньги. Твоя работа?
— Ну да, — кивнул я, — передавал я ему такое пожелание.
— Пожелание, — усмехнулась мама, — могу себе представить это пожелание. А ещё он в качестве извинения передал в подарок довольно страшненькую вазу, даже не знаю, что с ней делать. Выкинуть, что ли? Вон она в углу стоит.
