Источником для этой книги послужили наблюдения определенных фактов патологических состояний и
клинические заключения - они были
сделаны задолго до того, как мне стало понятно, что такие заключения являются особой "точкой
зрения". Но я написал книгу не для того,
чтобы разъяснить эту точку зрения, а чтобы применять ее на практике. Это значит, что перед вами
клиническая книга о неврозе и невротической деятельности, а это введение я пишу не ради
теоретических дискуссий, а для того, чтобы помочь читателю лучше разобраться в последующих
клинических главах. В последней главе я разберу более общие, теоретические аспекты, на которых
основываются мои взгляды.
Мне хотелось бы объяснить, что подразумевается под словами "невротические стили". "Стиль" - это форма
или способ деятельности в определенной сфере, и опознать его можно по конкретным действиям человека.
"Невротические стили" это способы деятельности, характерные для разных невротических состояний.
Здесь главным образом будут обсуждаться формы мышления и понимания, разновидности эмоциональных
переживаний, субъективное восприятие вообще, а также деятельность, связанная с различными
патологиями. Я не стремлюсь дать полное описание этих стилей или хотя бы их систематизировать,
поскольку ограничения этой книги не позволяют затронуть множество интересных аспектов, например
разные стили движения тела. Но я надеюсь, по крайней мере, обозначить четыре основных невротических
стиля: обсессивно-компульсивный (невроз навязчивых состояний), параноидальный, истерический и
импульсивный.
Не всегда бывает легко определить модель или стиль деятельности. Рассматривая общение или действие,
мы обычно обращаем внимание на их содержание, а чтобы понять модель, требуется иное, возможно,
несколько более пассивное внимание. Однако, если эту модель удается распознать, то нам открываются
новые аспекты уже знакомых вещей, и мы узнаем нечто интересное и даже захватывающее.
Впервые стили человеческой деятельности (в особенности мышление и понимание), характерные для
различных психопатологий, заинтересовали меня в процессе работы с психологическими тестами. В
тестах, в особенности в тесте Роршаха, мышление и понимание являются основным материалом,
позволяющим определять защитные механизмы, характерные черты и диагноз. Мне кажется, что способы
мышления, которые обычно используют для диагностики защитных механизмов, синдромов получения общей
психологической картины, сами по себе являются очень важными психологическими структурами, куда
более обширными, чем определяемые с их помощью характерные черты и механизмы. Например, если
идентифицировать с помощью защитных механизмов и симптоматических характеристик навязчивых состояний
стиль понимания и мышления, то этот стиль сам будет являться психологической структурой. Если же,
как это часто бывает, небольшие вариации одного и того же стиля предполагают существование других,
чаще всего адаптивных черт, то в данном случае основной стиль можно считать основной матрицей, из
которой происходят разные симптомы и защитные механизмы. Другими словами, способ мышления может быть
одним из факторов, определяющих форму симптомов, защитных механизмов и адаптивных черт.
Эти вопросы становятся особенно актуальными в связи с результатами психологических тестов, поскольку
такие тесты очень хорошо подходят для выявления формальных свойств мышления и понимания. Но это -
общие вопросы. Возможно ли описать формы функционирования мышления, восприятия и поведения,
характеризующие разные виды патологии и стили деятельности, которые образуют матрицу для отдельных
черт и симптомов и формируют эти черты и симптомы в каждой конкретной личности?
В пользу такой концепции говорит человеческая склонность к обобщению, однако у нее имеется и
клиническое подтверждение. Каждый читатель, обладающий опытом клинической практики (да и любой
чувствительный человек), может понять, что яркие патологические симптомы регулярно проявляются в
контексте намерений, интересов и интеллектуальных склонностей, и даже в профессиональных и
общественных склонностях, с которыми связаны определенные симптомы и черты. Мы не удивимся, если
узнаем, что у ученого или книголюба появился невроз навязчивости или что женщина, проходящая
психотерапию вследствие сильных эмоциональных взрывов, не интересуется наукой и математикой и ничего
о них не знает. В таких случаях вы чувствуете, что природа симптома соответствует природе действий,
склонностей и отсутствию склонностей, которые создают основу. Можно привести и другой пример: мы
узнаем, что пациент в тяжелом параноидном состоянии, с запутанными и "систематизированными"
галлюцинациями, ранее был либо человеком крайне одержимым, либо догматическим и компульсивным. И
тогда между двумя этими состояниями мы можем обнаружить некое сходство, хотя, возможно, нам не
удастся его ясно обосновать.
